Католики это христиане или нет: «Чем отличается Католическая Церковь от Православной?»

Православные и католики поговорили предстоятельно – Общество – Коммерсантъ

Пять лет назад, 12 февраля 2016 года, в международном аэропорту имени Хосе Марти в Гаване состоялась первая в истории Русской православной и Римско-католической церквей встреча их предстоятелей. Папа Франциск направлялся с визитом в Мексику, патриарху Кириллу предстояла большая пастырская поездка в Латинскую Америку и Антарктиду: так столица Кубы оказалась точкой, где состоялось событие, которого и восточные, и западные христиане ждали несколько десятилетий. О том, оправдались ли эти ожидания, и о том, какие изменения произошли в отношениях католиков и православных после гаванской встречи, корреспонденту “Ъ” Павлу Коробову рассказали архиепископ, митрополит архиепархии Божией Матери в Москве, председатель Конференции католических епископов России Павел Пецци и секретарь отдела внешних церковных связей по межхристианским отношениям иеромонах Стефан (Игумнов).

Первая после разделения в 1054 году христианской церкви на Восточную и Западную встреча православных и католиков на высшем уровне (не считая Флорентийского собора 1439 года) прошла 5 января 1964 года, когда Константинопольский патриарх Афинагор и папа Павел VI встретились в Иерусалиме.

В результате в 1965 году были отменены взаимные анафемы. Встреча стала возможна благодаря II Ватиканскому собору (1962–1965), который открыл католическую церковь для диалога с другими религиями, установив, что «истину следует искать… посредством… обмена и диалога». Первая встреча предстоятеля РПЦ с папой римским планировалась еще в 1997 году в Австрии, но из-за противоречий в связи с конфликтом грекокатоликов и православных на западе Украины она тогда не состоялась. Только в феврале 2016 года предстоятели двух церквей встретились на Кубе.

«Это часть истории, которая разворачивается в масштабах, превосходящих человеческую жизнь»

Архиепископ, митрополит архиепархии Божией Матери в Москве, председатель Конференции католических епископов России Павел Пецци

Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ

— Насколько была важна встреча папы Франциска с патриархом Кириллом?

— Это, безусловно, историческое событие, которое задало новый уровень отношениям между нами. Первые же слова совместной декларации подчеркивают самое важное: эта встреча состоялась «по воле Бога и Отца», а не исходя из каких-то сиюминутных интересов. И другие слова декларации, что папа и патриарх «встретились как братья по христианской вере», а главное, сам образ, свидетельство братских объятий между ними — это такая веха на пути к единству, которая рождает в сердце огромную благодарность. Это благодарность того рода, которая помогает просыпаться по утрам и снова браться за трудные дела.

— Какие изменения произошли во взаимоотношениях католиков и православных после этой встречи?

— Самые важные изменения — это не то, что видно широкой публике невооруженным глазом. Встреча в Гаване — это часть истории, которая разворачивается в масштабах, превосходящих человеческую жизнь. Для католической церкви это процесс серьезного и глубокого осмысления синодальности, соборности, реальной общей ответственности всех верных за жизнь и миссию церкви. Сейчас это является центральной темой в сознании католиков как на вселенском, так и на низовом, приходском уровне. А для православных, как можно видеть, это стоящий как никогда остро вопрос о природе и роли первенства церкви, такого первенства, которое позволяет сохранять единство, недостижимое исходя только из совместных интересов.

Скажем так, сегодня мы вместе распознаем волю Бога о наших церквах, о нашем общем будущем, и это трудный процесс.

Но главное, что мы делаем это уже вместе, исходя из опыта единства церкви в первом тысячелетии, который есть в нашей общей исторической памяти.

— Планируется ли развивать дальше отношения между Ватиканом и Московским патриархатом, если да, то по каким направлениям?

— Этот вопрос уместнее будет задавать именно представителям Ватикана, которым я не являюсь. Тем не менее мы видим, что ежегодные встречи на высшем уровне в годовщину встречи в Гаване между делегациями во главе с митрополитом Иларионом и кардиналом Кохом, отвечающим в Ватикане за христианский диалог, развивают те направления, которые заложены в гаванской декларации,— это совместное свидетельство о Евангелии, защита человеческой жизни и достоинства, поддержка семьи и молодежи и, конечно, общая забота о наших братьях, терпящих гонения во многих частях мира.

В рамках этого продолжающегося диалога в 2016 году я в составе делегации православных и католиков принял участие в поездке в Сирию, и меня поразили мужество и огромная надежда этих людей, и особенно та степень взаимопонимания и доверия, которые существуют между ними. Для нас они подлинные свидетели единства.

— Что российским католикам дала эта встреча, изменилось ли к ним отношение со стороны православных?

— С одной стороны, безусловно, это очень положительно отразилось на восприятии католиков как православными христианами, так и российским обществом в целом. Люди спокойно заходят в наши храмы и знакомятся с нами, интересуются нашей жизнью — так ломается образ если не врага, то недруга, который, увы, все еще сохраняется в сознании. А с другой стороны, это показывает верующим, что межхристианский диалог — это не формальность и не бесперспективная трата времени, как иногда, к сожалению, приходится слышать.

— Готовится ли вторая встреча понтифика с патриархом?

— У меня нет никакой конкретной информации ни о новой встрече папы и патриарха, ни о планах святейшего отца посетить Россию. Однако на днях кардинал Кох напомнил о важной дате, которая будет отмечаться в 2025 году: 1700-летии Первого Вселенского собора, который стал для христианской церкви первым опытом преодоления разделения на глобальном уровне. Принятый на этом соборе Никейский символ веры по сей день объединяет все христианские церкви и церковные общины. Уверен, что это было бы прекрасным поводом для новой встречи и нового шага в отношениях между нами.

---

«Что может быть естественней, чем встреча двух христианских лидеров?»

Секретарь отдела внешних церковных связей Московского патриархата по межхристианским отношениям иеромонах Стефан (Игумнов)

Фото: РИА Новости

— В чем важность встречи патриарха Кирилла и папы Франциска в Гаване?

— Встреча стала первым в истории личным контактом предстоятелей Римско-католической и Русской православной церквей — самых больших церквей мира. Она может считаться точкой отсчета, от которой будет выстраиваться вся парадигма наших отношений на долгие годы. В то же время ее значение выходит далеко за рамки двустороннего сотрудничества. Когда встречаются духовные лидеры такого уровня, это обращает на себя особое внимание. Их совместный голос нельзя не услышать. А сказано патриархом и папой было много. Текст их совместного заявления охватывает весь спектр тем, которые сегодня волнуют христиан. Это программа совместных действий, к которой могут присоединяться и другие религиозные общины, что мы уже видим на конкретных примерах. Так, в России инициатива оказания помощи Сирии, ставшая главной причиной для организации встречи в Гаване, выросла в мощный проект, в котором совместно участвуют основные христианские и мусульманские общины нашей страны.

— Что послужило поводом для встречи патриарха Кирилла с папой Франциском, ведь ранее много лет в РПЦ на предложение католиков встретиться предстоятелям двух церквей отвечали категорическим отказом?

— Действительно, возможность встречи патриарха Московского и всея Руси и папы римского обсуждалась и раньше. Предметный разговор на эту тему велся в 1990-е годы. Существовавшие тогда проблемы не позволили эту встречу провести. Точнее говоря, не сами проблемы, а отсутствие глубинного осознания необходимости их решения у одной из сторон. И спустя более двадцати лет соответствующие вопросы не ушли с повестки, однако, во-первых, по ним достигнут определенный прогресс, во-вторых, необходимость двигаться дальше в диалоге достигла критической точки. Пришло осознание того, что само значение сотрудничества между крупнейшими церквами мира превосходит любые разногласия.

Наступил момент, когда откладывать встречу было уже нельзя, когда отсутствие совместной реакции на происходящие в мире события было бы грехом перед Богом.

Главным поводом стали гонения на христиан в разных регионах планеты, особенно на Ближнем Востоке, кровь и страдания наших братьев и сестер в Сирии и та опасная черта, к которой подошел весь мир перед угрозой глобальной войны.

— Почему местом встречи выбрали Гавану, а не какой-нибудь европейский город?

— Предстоятели сами дали ответ на этот вопрос в тексте совместного заявления. В его третьем пункте говорится: «Встретившись вдали от старых споров «Старого света», мы с особенной силой ощущаем необходимость совместных трудов католиков и православных, призванных с кротостью и благоговением дать миру отчет в нашем уповании (1 Пет. 3:15)». Кроме того, подчеркивалось особое значение того факта, что встреча произошла «на Кубе, на перекрестке путей между Севером и Югом, Западом и Востоком», одновременно имеющем значение символа надежд «Нового cвета» и драматических событий истории ХХ века. Действительно, шлейф исторических разногласий и противостояний между православными и католиками настолько велик, что он до сих пор отягощает наши сердца. Этот груз особенно чувствуется в Европе, где совершалась вся предшествовавшая история нашего соприкосновения. Иногда очень важно взглянуть на самих себя со стороны. И Куба стала идеальным местом для этого. Тем более что Сам Бог как будто сформировал наилучшие условия для встречи — папа Франциск собирался посетить Мексику, а у патриарха Кирилла была запланирована большая пастырская поездка по странам Латинской Америки и в Антарктиду.

Гавана лежала на пересечении путей двух христианских лидеров и обозначилась явная возможность организовать их встречу.

Когда происходят события такого масштаба, обычно должно совпасть много факторов. И именно в этом проявляется божественное участие в человеческой истории.

— Какое на вас лично произвела впечатление эта встреча, что вам запомнилось?

— Запомнилось беспрецедентное внимание всего мира к этой встрече и ощущение того, что происходит событие, которое прямо сейчас, еще не завершившись, становится историческим. Несмотря на то что общение патриарха и папы было очень простым и по-человечески открытым, свидетели этой встречи понимали, что прикоснулись к чему-то великому, к моменту, значение которого будет только возрастать спустя десятилетия. Я лично не был в Гаване, но мне пришлось в течение нескольких дней комментировать это событие в прямом эфире по основным российским телеканалам. Сознание многих не покидал вопрос — почему же этого не произошло раньше? Что может быть естественней, чем встреча двух христианских лидеров, предстоятелей крупнейших церквей мира для обсуждения вопросов, на которые никто, кроме них, не способен дать ответ? Ведь эти люди даже в силу своего статуса по-особому чувствуют ответственность за все, что происходит в мире, особенно с христианами. И чем больше вызовов встает перед нами — тем более необходимо встречаться и вести диалог.

Кто-то до сих пор не понимает значения этой встречи, что не удивительно — слишком масштабное событие произошло. Но для многих его смысл уже сейчас открывается через те конкретные дела, которые совершают Русская православная церковь и Римско-католическая церковь.

— Какие произошли изменения во взаимоотношениях между церквами после этой встречи?

— Самое главное — открылась возможность для полноценного диалога и сотрудничества без обреченной оглядки на тяжелое наследие прошлого. То есть, вместо того чтобы постоянно смотреть назад, церкви обрели силу для совместного взгляда в будущее, столь необходимого сегодня. Не случайно в декларации патриарха и папы мы можем увидеть много моментов, имеющих, я бы сказал, пророческий характер. Кое-что из того, на что они указывали пять лет назад как на возможное развитие событий в мире, происходит уже сейчас.

Сотрудничество между двумя церквами развивалось и до Гаваны, но, как вы понимаете, личная встреча лидеров придает совершенно иной импульс любому сотрудничеству. Это то, что называется началом новой страницы в отношениях. В данном случае в феврале 2016 года Русская православная церковь и Римско-католическая церковь открыли не страницу, а целый том летописи совместных трудов. Как человек, имеющий отношение к практической реализации гаванских договоренностей, могу сказать, что план совместной работы, которую мы сегодня ведем, пока неисчерпаем.

— Какие совместные проекты появились в результате встречи патриарха с папой?

— Самым первым направлением совместной работы стала Сирия — ведь именно сирийская трагедия послужила главным поводом для гаванской встречи. Буквально сразу же после нее православно-католическая делегация посетила Дамаск и Ливан, встретилась с местными христианами, с людьми, которые пострадали от войны, и сформировала программу совместных действий по оказанию им помощи. До сих пор мы продолжаем эту работу. Последние примеры — восстановление большой школы на тысячу детей в Дамаске и возведение там же медицинского центра для лечения и протезирования детей, потерявших конечности и получивших другие травмы в ходе боевых действий. Эти проекты курирует митрополит Волоколамский Иларион, возглавляющий отдел внешних церковных связей Московского патриархата, который по поручению патриарха Кирилла уже после Гаваны несколько раз встречался с папой Франциском для координации рабочих вопросов двустороннего взаимодействия.

Среди других сфер этого взаимодействия — сотрудничество между структурами наших церквей, отвечающими за благотворительность и социальную деятельность, академический обмен и сотрудничество в образовательной сфере, делающее возможным среди прочего воплощение в жизнь серьезных просветительских проектов, в частности проведение международных конференций и создание образовательных площадок. Наконец, конкретные плоды приносит сотрудничество в области культуры: в последние годы традиционной стала организация выставок религиозного искусства и концертов духовной музыки как в России, так и за рубежом. Все это позволяет не только верующим двух церквей лучше понять друг друга, но и рассказать о Христе людям, которые пока еще не нашли свою дорогу в храм. И безусловно, один из главных проектов — принесение в Россию частицы мощей святителя Николая Чудотворца из Бари в 2017 году, ставшее событием огромного духовного значения для нашей страны.

При этом церкви не стремятся к реализации каких-либо униональных проектов. Направления совместных усилий имеют сугубо практический характер.

Кроме уже перечисленных это отстаивание традиционных норм нравственности, защита семьи и материнства, совместный ответ на этические вызовы и другие вопросы, взаимодействие по которым является безотлагательной необходимостью уже сейчас. Особенно это показали события последнего года — пандемия и карантинные ограничения, необходимость оказания духовной, психологической и материальной поддержки многим людям, оказавшимся в трудной ситуации. И Русская православная церковь, и Римско-католическая церковь очень многое сделали на этом направлении. Обмену опытом работы в условиях пандемии была посвящена состоявшаяся несколько дней назад конференция, приуроченная к пятилетию гаванской встречи. Как всегда, на ней обсуждались конкретные вопросы и планы, касающиеся того, в чем мы можем объединить наши усилия ради действенной помощи людям.

— За пять лет отношения православных с католиками улучшились или остались без изменений?

— Если говорить в целом об отношениях православных с католиками, то нужно учитывать, что помимо Русской православной церкви в них вовлечены еще 14 поместных православных церквей. По всем перечисленным выше практическим направлениям мы можем и должны развивать двустороннее взаимодействие с Ватиканом, и это же делают другие православные церкви, однако богословские вопросы могут решаться только всеми церквами сообща. Для этого существует специальная Комиссия по православно-католическому диалогу. Какие-то вопросы ею уже успешно решены. Другие еще остаются на повестке. Дополнительные затруднения в работу комиссии внес раздор в православном мире, учиненный Константинопольским патриархатом, вступившим в союз с раскольниками на Украине.

Важно понимать, что, участвуя в любых богословских диалогах, Русская православная церковь исходит из того, что в вопросах веры невозможен компромисс. Восстановление единства с теми христианами, которые сегодня не относятся к православной церкви, произойдет только тогда, когда они вернутся к такому пониманию веры, которое было в первые века христианства. Когда сокровище неповрежденного Предания церкви, свято хранящееся православными, будет в полноте воспринято всеми христианами.

Богословские вопросы — самые сложные. Их решение требует времени. Вместе с тем не нужно с ними смешивать стереотипы, которые имеются в отношении друг друга. Очень часто они оказываются ложными. И диалог — это путь для преодоления такой лжи.

И еще раз подчеркну, что не стоит забывать о тех конкретных делах, которые мы обязаны совершать уже сейчас. Одно дело — молиться вместе, что пока невозможно, а другое — проявлять солидарность ради блага других, помогать страждущим, защищать слабых, свидетельствовать о нравственных ценностях. Господь оставил нам заповеди, исполнение которых мы не можем откладывать на потом, и многое христиане должны делать вместе, показывая пример всему миру.

— Планируется ли провести вторую встречу патриарха с папой Франциском?

— Такая встреча может стать возможной в случае конкретной необходимости, как было и перед встречей в Гаване. На данный момент таких планов нет. Потенциал гаванской встречи еще не исчерпан, и наибольшую актуальность представляет дальнейшее развитие сотрудничества в соответствии с подписанным совместным заявлением.

Как поссорились православные и католики • Расшифровка эпизода • Arzamas

Содержание третьей лекции из курса «История православной культуры»

Римскую империю наследников Константина Великого принято называть Ви­зан­тией в честь ее нового центра, Константинополя, который был построен первым императором-христианином в 330 году на месте городка Византий. Сами жители этого государства и считали, и называли себя римлянами, а свою страну вплоть до XV века называли Романией. Хотя волна варварских втор­же­ний, поднятая гуннами и Великим переселением народов в V веке, затопила всю западную половину, Римская империя не погибла, но даже нашла в себе силы перейти в контрнаступление, отвоевать Рим и подарить миру новое чудо света — собор Святой Софии Константинопольской. Что же касается христиа­нства, то оно не только процветало в самой Римской, или Византийской, импе­рии, но и успешно укоренялось среди новых хозяев Западной Европы: франков, готов, бургундов — и распространилось далеко за пределами импе­рии, от Ир­лан­дии на западе до Тибета и Китая на востоке.

К исходу шестого столетия от Рождества Христова, когда, согласно мудрым ис­числениям хронографов, истекли 6000 лет от сотворения мира и челове­чество вступало в загадочное седьмое тысячелетие (субботнее, по аналогии с седьмым днем творения), казалось, что в ближайшем будущем христианским станет весь цивилизованный мир, вся ойкумена, или вселенная (по-русски — вселён­ная) часть суши. Действительно, какая из религий могла стать в то время со­пер­ницей веры во Христа? Языческие культы окончательно сошли со сцены и оставались либо в глубоких деревенских захолустьях (по-латыни — «пагах», откуда латинское обозначение язычников «пагани» и откуда русское слово «поганые»), либо, что особенно было характерно для Греции, в тайных клубах интеллектуалов, любителей эллинской культуры. Отсюда в греческий язык ви­зантийской эпохи пришло слово «эллины» как обозначение язычников. Так что в грекоязычной и по большей части грекоэтничной Византийской империи сло­во «грек» было чуть ли не оскорблением, ибо обозначало язычника.

Иудаизм — переживший двукратный разгром Иерусалима в I и II веке, репрес­сии в Римской империи, в Парфянской державе, потом сасанидском Иране, внутренние раздоры, рассеяние диаспоры — был сохранен самоотверженными усилиями раввинов, но никоим образом не мог претендовать на роль общеми­ровой религии. Персидский зороастризм, с такой энергией возрожденный Саса­нидами, был слишком архаичен и элитарен, чтобы по-настоящему стать объединяющей разные народы мировой религией. И даже в самом Иране зоро­астризм испытывал серьезные вызовы, в том числе и социальные, свидете­ль­ством чему стало мощное маздакитское движение — подобие стихийного ком­мунизма в VI веке  Названо так по имени Маздака —  идейного вдохновителя и руководителя движения. . И поговаривали, что сами шахиншахи очень интересу­ются христианством, а многие даже подумывали о крещении. Конечно, за рам­ками державы Александра и ее наследницы, Римской империи, Персид­ского царства находились еще Индия, Китай, где были свои религии: буддизм, инду­изм, конфуцианство. Но эти страны были далеко, да и вовсе не обладали тем миссионерским напором, который свойственен христианству, по своему проис­хождению религии апостольской, то есть миссионерской.

Впрочем, идиллия христианского триумфа в VI веке существенно ослаблялась дву­мя моментами. Первый касается социальной напряженности. Как ни про­по­­ве­довала церковь идеалы христианского общежития и любви друг к другу, в подлинном смысле коммуну удалось организовать только в монастырях, при­чем ценой отказа от полноценной семейной жизни. Остальной социум жил, как и прежде, в условиях колоссального имущественного неравенства; росто­в­щичество и рабство процветали, лишь отчасти сдерживаемые имперским зако­нодательством; азартные игры, проституция, пьянство и прочие язвы антич­ного мира никуда не делись, и христианские императоры вынуждены были мириться с этими социальными явлениями, которые отнюдь не соответ­ствова­ли высоким нормам Нового Завета. Но самое главное — между римскими граж­данами вовсе не царила атмосфера любви или хотя бы взаимной терпи­мости. Империю сотрясали массовые волнения — то на религиозной, то на по­лити­че­ской, а иногда и даже просто на спортивной почве, когда между боле­ль­щиками вспыхивали мятежи и драки, как это было во время восстания Ника в 532 году, когда, если верить источникам, погибли десятки тысяч человек. И это не счи­тая войн, которые империя почти непрерывно была вынуждена вести на всех фронтах против агрессивных соседей — германских варваров и гуннов, аваров на западе и севере и иранцев на востоке.

Внутренние раздоры подпитывались богословскими разногласиями, которые в конечном счете привели к распаду единой Кафолической церкви. Из-за неп­риятия Халкидонского собора 451 года, о разногласиях по мотивам которого можно говорить долго, но которые мало что могут прояснить, от общеимпер­ской Кафолической церкви откололись крупные общины в Египте и Сирии, а также армяне и эфиопы. Впрочем, до поры до времени еще сохранялась надежда на примирение, особенно после того, как император Ираклий в 628 го­ду одержал совершенно невероятную, неожиданную победу над могучим Ира­ном и вернул в Иерусалим украденный оттуда персами святой крест — релик­вию, обретенную еще матерью Константина, царицей Еленой (по преда­нию, тот самый, на котором был распят Христос).

В ходе этой войны империя терпела одно поражение за другим — Иерусалим, Сирия, Палестина, Египет попали под власть персов. Но стремительный бросок императора с небольшим войском в самое сердце персидской державы, то мес­то, где был главный храм Зороастра, совершил эффект Кощеевой иглы: Иран­ская империя рухнула, шах был убит, войска, которые находились далеко за пре­делами центра иранской державы, на границах ее разросшейся терри­то­рии, вступили друг с другом в борьбу, и это позволило императору Ираклию выйти победителем из этой кровопролитной и изнуряющей войны.

Церемония возвращения главной святыни христиан (то есть Святого Креста Господня) в Иерусалим была поистине эпическим, незабываемым событием. Ираклий выступил как чудесный спаситель всего христианского мира. Могучая и горделивая Персия лежала у его ног, и, казалось, еще немного — и церковное единство будет восстановлено, христианская империя возродится уже как ве­ли­кое и всемирное царство. И любопытно, что именно в это время старый рим­ский титул «император», который по-гречески переводился как «автокра­тор», официально заменяется новым титулом главы государства — «басилевс». Отныне глава Римской империи начинает зваться тем же термином, которым назывались библейские цари Давид и Соломон. Именно Царем назывался и сам Иисус Христос, и теперь царем стал именоваться владыка всей Римской дер­жа­вы. Впрочем, сам он считал себя лишь земным наместником подлинного Вла­стителя всех царств и всего мира, Царя царствующих и Господа господст­вую­щих Иисуса Христа, и на монетах вскоре появляется даже изображение Христа как верховного правителя империи. Автократия как бы переходила в теокра­тию, а земная империя — в образ Царства Небесного.

Но на самом пике всех этих столь многообещающих захватывающих перемен произошло событие, на века изменившее судьбу мира — и судьбу христианства в том числе. В далекой аравийской пустыне появился проповедник, задумывав­шийся об исправлении, как ему казалось, безнадежно искаженных своими адептами заветов Авраама и Иисуса. Его звали Мухаммад. Не прошло и века, как мекканский посланец, как его называли его последователи, посланец Бога, начал свою активную деятельность, и его последователи, окрыленные идеями новой религии ислама, уже подчинили себе огромные пространства от Атлан­тики до Памира. На своих копьях, своими военными походами они пронесли ислам от берегов Луары до берегов Волги и Инда. Величайшие империи древ­ности, как это было с Ираном, пали к стопам победителей и исчезли, влившись в гигантский Арабский халифат. Византия же ценой неимоверного напряжения сил и утраты большей части своих территорий уцелела, но превратилась в оса­жденный лагерь. Отныне, с VII века, и вплоть до наших времен христиан­ство получило серьезнейшего оппонента (и идейного, и военного, и полити­че­ско­го) в лице ислама.

В чем был секрет такого поразительного военного успеха арабов, окрыленных новой религией? Это загадка, которая до сих пор не имеет однозначного отве­та. Сами мусульмане объясняли это помощью Бога, христиане же — наказа­ни­ем за свои бесконечные прегрешения. Лихорадочные поиски причины этого гнева Божия привели императоров VIII века к иконоборчеству, поскольку имен­но в почитании икон многие усматривали то самое идолопоклонство, за ко­торое столь яростно Бог гневался на Израиль в Ветхом Завете, и парал­лели этому находили в современных событиях. На первых порах казалось, что это тот самый выход. Императоры-иконоборцы действительно смогли перело­мить ситуацию, арабы были с огромными потерями отбиты от Константино­поля, и во­сточная граница, одновременно бывшая линией фронта, медленно, но вер­­но стала отползать обратно — началась так называемая Реконкиста. Но бо­го­словская несостоятельность осуждения икон была для многих очевид­на, и по­сле первого же крупного поражения ярого иконоборца императора Феофила новоявленное учение быстро потеряло популярность, и в 843 году почитание икон было восстановлено. Это событие, которое знаменует собой прекращение богословских споров и победу над последней крупной ересью, иконоборче­ством, вошло в христианскую традицию как Торжество право­славия.

Именно в это время, в IX веке, православная традиция приобретает привычные нам формы. Окончательно складывается литургическая традиция, складыва­ется система христианских праздников и постов, утверждаются дисциплинар­ные каноны, одеяния и облачение священников, иконописный канон, который является своеобразным ответом на обвинения со стороны иконоборцев (кото­рый, кстати, не сложился на Западе, где не было иконоборчества), крестово-купольная храмовая архитектура, которая как раз приходит в Византию в Х ве­ке. Создается полный комплект житий святых, так называемый минологий  Минологий — условное название сборника кратких житий святых, по одному на день, расположенных по календарному принципу. Симеона Метафраста, и многие другие памятники христианской литературы, которые теперь неотделимы от понятия «православие». Собственно, сам фено­мен православия (по-гречески «ортодоксия») имеет два смысла. «Докса» — это одновременно и некое мнение, концепция, суждение, и — слава. И именно это значение было принято, когда искали русский перевод этого слова — «правиль­ное прославление Бога». Связано это с тем, что как раз в эпоху Крещения Руси, в IX–Х веках, особое внимание уделялось не столько богословию, сколько фор­мам богослужения — литургическим обрядам, каноническим образцам ико­нописи, храмового зодчества. То есть формы приобретают все более и более важное значение для определения истинной веры, истинной христианской традиции.

На этом фоне едва ли не центральным моментом отношений внутри христиан­ского мира становятся отношения между двумя коренными христианскими традициями — греческой и латинской. Особенностью западного христианства стало то, что оно развивалось на территории разрушенной Римской империи. На западе Римской империи с V века начинают возникать так называемые варварские королевства во главе с германскими вождями, и в этих условиях римская цивилизация гибнет, оставляя после себя фактически только одну, но очень мощную традицию — церковную. И именно латинская, или, как мы ее сейчас называем, католическая, церковная традиция становится своего рода мостом между античной цивилизацией и средневековой цивилизацией Запада. Но условия, в которых пришлось действовать западной церкви, оказались весь­ма сложны.

Культурный уровень новых хозяев Европы, германских и других племен, оказа­л­ся намного ниже, чем это было в Римской империи. И главными инструмен­тами воздействия прежде всего на новую германскую элиту стала дисциплина и решительное пресечение всякого рода регионализма как на государственном уровне, так даже и на уровне языка. Западная традиция настаивает на том, что только латынь и только христианство, одобренное в Риме, в центре западного мира, становится допустимой нормой. В VIII веке город Рим окончательно по­литически отделяется от Византийской империи и находит себе покрови­телей в лице франкских королей. В 800 году появляется учрежденная папой римским западная империя, которая мыслится как единственная законная империя, им­перия Карла Великого. В ходе противостояния двух империй, новой западной и старой Византийской, развивается и противостояние двух церковных центров христианского мира — Рима и Константинополя.

Катализатором этого противостояния оказывается Болгария. Болгария в то вре­мя страна языческая, но ее князь уже решил принять христианство. Видя две раз­ные формы христианских традиций, он и его сподвижники со свойственной язычникам прямотой требуют четкого ответа: какая из традиций правиль­ная? Ибо за многие века, которые отделяют IX век от возникновения христиан­ства, римская (то есть латиноязычная) и византийская (грекоязычная) тради­ции шли своими путями и сформировали много отличающихся друг от друга тра­ди­ций, элементов церковного благочестия. Возникает конфликт между папой Николаем I и патриархом Фотием в 60-е годы IX века, который оканчи­вается взаимными анафемами. Болгары в итоге выбрали греческую традицию, конф­ликт удается уладить; Рим признается главным престолом среди пяти патриар­шеств, патриарших престолов Вселенной: Рим, Константинополь, Александрия, Антиохия, Иерусалим.

Но в XI веке папство выходит на новый уровень централизации. Связано это было с тем, что под влиянием варварского окружения сама культура Италии (и прежде всего римская культура) переживает глубокий упадок. Монахи Клю­нийской конгрегации  Клюнийская конгрегация — монашеский союз с центром в монастыре Клюни; ветвь бенедиктинцев, созданная в X веке в ходе Клюнийской реформы, поводом к которой стал протест против падения нравственности монашества и духовенства и вмешательства светских властей в церковную жизнь. ставят перед собой цель очистить церковь от мо­ра­­ль­ного разложения. Но для этого требуется усиление папского авторитета. И лю­бопытно, что даже не сами папы, а стоящие за ними монахи-ригористы тре­буют абсолютного авторитета папского престола, признания папы как не про­сто одного из великих церковных предводителей, предстоятеля круп­нейшей и самой авторитетной церкви, но и как подлинного главы всего хрис­ти­анского мира, наместника Бога на земле. Конечно, такая позиция не могла найти одоб­ре­ния в Константинополе, где по-прежнему придерживались ста­рой, восходя­щей еще к эпохе Вселенских соборов системы воззрений на цер­ковь как на со­об­щество братских, но равных по достоинству престолов. 

К этому моменту западная и восточная ветви христианства уже достаточно сильно отдалились друг от друга. Это касается не только христианских обря­дов, не только форм молитв и литургии, но и особенностей понимания христи­анского учения, которые называются догматами. Это касается некоторых осо­бенностей таинств. Например, на Западе особую роль выполняли епископы, которых было мало, и многие таинства были закреплены именно за епископ­ским служением, тогда как на Востоке, где епископов было много, эти таинства совершали обычные священники. Важным отличием было то, что на Западе всему духовенству запрещалось вступать в брак, тогда как на Востоке этот зап­рет распространялся только на высшее духовенство, на епископат. Ну и нако­нец, догматическим расхождением, камнем преткновения в отношениях между латинским и греческим христианством стал вопрос о филиокве. «Филиокве», по латыни означающее «и от Сына», — слово, которое было включено в Символ веры в западной традиции во фразе, гласящей об исхождении Святаго Духа. «И в Духа Свята, иже от Отца исходящего» — гласит Символ веры в его древней и современной греческой форме. «И в Духа Свята, иже от Отца и Сына исх­одя­щего» — гласит формула, принятая на Западе примерно с конца VI века, но уко­ренившаяся повсеместно лишь к XI веку. Смысл этого включения объяс­няется достаточно просто. Исхождение Святого Духа и от Отца, и от Сына было при­зва­но утвердить равноправие, равночестность Отца и Сына против ереси ариан­ства, распространенной на Западе, особенно в германской среде, вплоть до VI–VII веков. И именно там, на Западе, в Испании, появляется эта добавка, выглядевшая совершенно невинно. Но поскольку эта добавка включалась в Сим­вол веры без какого бы то ни было соборного решения, то на Востоке, в Константинополе и в целом в византийском мире, ее воспринимали как вели­чайшую ересь, как покушение на устои православия, ибо добавление в Символ веры было запрещено делать еще решениями Третьего Вселенского собора.  

Любопытно, что сами римские папы долго колебались в своем отношении к фи­лиокве и в течение многих веков воздерживались от публичного включе­ния этого слова в официальный Символ, тогда как за пределами Италии — в Германии, во Франции — эта вставка приобретала все большую и большую популярность. И только когда германцы стали политическими хозяевами Ита­лии (а произошло это в XI веке), формула Символа веры с филиокве стала рас­пространенной и в самом Риме.

В это время в Византии, к которой оказывается присоединенной значительная часть Армении, разгорается кампания по борьбе с опресночным служением, то есть с использованием за богослужением пресного, а не обычного квасного хлеба. Это старая армянская традиция, восходящая еще к первым векам хри­сти­­анства, воспринималась византийцами как элемент армянской ереси, то есть монофизитства. А оказалось, что именно такая традиция распрост­ранена и на Западе, и меры, принятые против армян, затронули латинских христиан, живших в Константинополе. Узнав об этом, папа требует объяснений. Искры приводят к пожару: летом 1054 года легаты папы Льва IX открыто анафемат­ствовали патриарха Константинопольского Михаила Керулария в соборе Свя­той Софии. 

Это событие, которое сейчас мы называем Великим расколом христианства, в то время вовсе не рассматривалось в качестве такового. Конфликт попыта­лись замять и довольно быстро забыли. Но Запад уже принял решение. В той системе церковной иерархии, которая создавалась в Европе, была совершенно немыслима роль, на которую претендовал Константинополь, — роль самостоя­тельной церковной традиции. Поэтому с этого времени греки рассматриваются в латинском христианском мире как раскольники и схизматики. В свою оче­редь, и сами греки начинают рассматривать Запад как отколовшийся от пол­ноты православия. Страсти накаляются, отчуждение между двумя традициями нарастает, и пика своего оно достигает в 1204 году, когда участники очеред­но­го, Четвертого крестового похода под предлогом вмешательства в полити­че­скую жизнь империи разграбляют и захватывают Константинополь. Этот захват сопровождался не только разрушением византийской государствен­но­сти, на обломках которой была построена Латинская империя, но и началом гонений против греческого православного духовенства, которые приводят к окончательному разрыву между двумя ветвями христианского мира, которые мы сейчас называем католичеством и православием.

В это время сам Константинополь уже воспринимает себя вполне как самодо­­с­таточную традицию. Остальные элементы пентархии, то есть восточные пат­ри­архаты Александрии, Антиохии и Иерусалима, оказываются с VII века под вла­стью мусульман, и Константинополь остается единственной самосто­яте­ль­ной церковью, которая фактически претендует на главенство в христиан­с­ком мире. И здесь конфликт между Римом и Константинополем обнажает ту проблему, которая возникает из политизации христианства. Но если на Запа­­­де эта политизация протекала в форме так называемого папоцезаризма, то есть претензий пап на политическое господство, выражавшееся прежде всего в их праве отлучать от церкви и налагать интердикты  Интердикт — каноническое наказание в Римско-католической церкви, лишающее права или ограничивающее возможность совершения и принятия таинств и других церковных обрядов, но, как правило, не связанное с отлучением от Церкви. на неугодных прави­телей западных государств, то на Востоке церковь все больше и больше политизи­руется, подпадая под императорскую власть.

Основной фронт внутриполитической, внутриимперской борьбы в области культуры в Византийской империи пролегает в это время по так называемому шву внутренней и внешней культурной традиции. Под внутренней традицией понимается христианство, богословие, аскетика; под внешней — те элементы язычества, древней античной традиции, которые остались в греческом культу­р­ном поле и составляли основу школьного и университетского образования. Эта двуслойность византийской культуры приводила к таким любопытным формам, как внешнее господство христианства, сопровождающееся распрост­ра­нением несовместимых с христианством увлечений — магией, астрологией и другими ритуалами, языческой философией Платона, которая была популя­рна не только среди элиты, включая самих императоров, но и среди многих представителей духовенства, в том числе и высшего. Этот своеобразный хри­стианский гуманизм, то есть учение, в котором постепенно вместо Бога выдви­гался человек, — форма возрождения язычества, которая впоследствии проник­нет и в Европу и породит в XV веке феномен философа Плифона  Георгий Гемист Плифон Малатест(ок.  1360 — 1452) — византийский философ, принявший имя Плифон («наполненный») из уважения к философу Платону, чьи взгляды он развивал., который прямо называл апостолов и Христа шарлатанами, морочившими голову наив­ным деревенским людям, обманывая их с помощью магических фокусов. Такое угасание благочестия среди имперской элиты контрастировало с укореняю­щимся христианством в­­ простонародной среде. Особенно болезненно воспри­ни­малось в народе так называемое политическое христианство, когда в поис­ках политической поддержки императоры считали возможным торговать своим православием, заключая так называемые унии — союзы с католическим миром на условиях, диктовавшихся в Риме. Первая такая уния была заключена в Ли­оне в 1274 году, когда император Михаил Палеолог, которому удалось отво­евать Константинополь и восстановить Византийскую империю, оказался перед угрозой нашествия со стороны Запада и решил пойти на союз с папой рим­ским, фактически отказавшись от православной традиции.

Вторая уния была заключена в 1439 году, когда империя, оказавшись лицом к ли­цу с набиравшей мощь Османской державой, в качестве уже последней на­дежды ухватилась за союз с западным миром. Сам император Иоанн VIII от­правился в Италию для того, чтобы вести переговоры о помощи против турец­кого нашествия, и условием этой помощи был союз с папой и отказ от тех бого­словских расхождений, которые отделяли восточное христианство от запа­д­но­го. На Ферраро-Флорентийском соборе (1438—1445) такой союз был зак­лю­чен, но греческая делегация, вернувшаяся в Константинополь, даже не пос­ме­ла рас­сказать об этом публично — настолько большое неприятие вызывали подобные действия в простом народе.

Против торговли христианскими убеждениями православного мира выступали монахи. Именно монашество в это время — главная оппозиция набирающему силу гуманистическому направлению. Характерно, что представители этой оппозиции не менее образованны, чем те представители византийской элиты, которых можно было бы назвать предтечами гуманизма.

Самой яркой фигурой среди них можно назвать Григория Паламу, которого мы знаем как защитника исихазма. Исихазм — это особая форма молитвы (как ее называли, умнáя молитва), при которой ум безмолвствует, находится в сос­то­янии исихии, молчания. Основная цель этой молитвы — достижение внут­рен­него озарения особым, фаворским светом, тем самым светом, который виде­­­ли апостолы во время Преображения Господа. Богословские споры в ос­нов­ном развивались вокруг природы этого света. Представители платониче­ской рели­гиозной такой традиции, то есть христианской традиции, в значи­тель­ной сте­пени подвергшейся влиянию идей Платона, настаивали, что по­кло­нение свету немыслимо, ибо свет есть творение Божие (34:34). Но пред­ста­вители исихазма во главе с Григорием Паламой учили о том, что свет есть реа­лизация божест­венной энергии, носящей нетварный характер. Речь шла о том, является ли божество абсолютно отчужденным от бытия века сего, встре­чаю­щим человека только после его смерти в духовном мире, или же, в со­ответ­ствии с древней традицией, укорененной в православном учении пер­вых веков, Бог реально присутствует в этом мире и может созерцаться очи­стившимися аскетами в особом монашеском умном делании  Умное делание — внутренний, душевный, подвиг, заключающийся в непрестанной молитве. .

Вообще, расхождения православной и латинской антропологии в это время оказываются достаточно существенными. Прежде всего это касается самого статуса святого. Если на Востоке святость считается нормальным состоянием человека, которому препятствуют лишь человеческие грехи, то на Западе, в схоластической традиции, начинает господствовать представление о святости как о состоянии экстраординарном, и человек помещается в некую середину между святостью и греховностью. Из этого учения о нормальном состоянии человека как состоянии между святостью и греховностью черпает свои истоки учение о чистилище — западное учение, аналога которому нет в восточной традиции и согласно которому большинство людей, не совершавших смертные грехи, попадают не в ад и не в рай, а в средостение между ними и там подвер­гаются некоему искупительному очищению. Такое учение было глубоко чуждо восточной традиции, которую иногда называют антропологическим максима­лизмом, то есть убеждением в том, что уже здесь, на земле, человек способен достичь обожения и богообщения.

Именно монашеская культура становится в Византии в XIV–XV веках выраже­нием истинного христианства, тогда как политическое христианство сходит на нет, и после захвата Константинополя в 1453 году Византийская империя погибает. Все представители имперской элиты, которых можно было бы наз­вать предгуманистами или даже гуманистами, эмигрируют на Запад, где вли­ваются в западноевропейское течение, известное нам под названием Возро­ждение. На самой же территории бывшей империи, которая отныне становится центром империи мусульманской и входит в состав Османской державы, хри­стианство остается в форме пусть и гонимого, но оказавшегося под защитой султана православной традиции. Эта традиция, пусть и под турецким игом, сохранялась в Греции и в других странах — в Болгарии, Сербии — многие века и сохраняется по сей день.

Но, говоря о Византии как об эпицентре целого православного мира, нельзя не сказать и о периферии этого мира — о тех государствах, которые, оставаясь политически независимыми от Византийской империи, тем не менее вошли в своего рода духовное содружество православных народов. Складывалось это содружество подчас драматично. Такие страны, как Болгария, Сербия, отчасти Валахия, добивались независимости в противостоянии с имперским центром, и в этой ситуации православие выступало как единственное консолидирующее звено между греческим миром и миром негреческих народов. 

Но совершенно исключительным явлением на этом фоне выступает Русь, кото­рая была привита к православию в Х веке (хотя первое знакомство с право­с­лав­ной традицией и, возможно, даже первые попытки крещения ее относятся к IX ве­ку). Русь на протяжении веков никогда не выступала в качестве полити­ческого оппонента империи, не имея с ней общих границ. Но духовный центр русского христианства, Киевская митрополия, представляла собой всего-навсе­го одну из кафедр Константинопольского патриархата, и в течение мно­гих веков русские князья вовсе не стремились эмансипироваться в церковном отно­шении от греческих учителей. Этот удивительный феномен вызван, на мой взгляд, прежде всего тем, что греки очень аккуратно использовали свои возмо­ж­ности в воспитании русского народа, русских князей, в привитии им хри­сти­а­нских принципов поведения и никогда не использовали при этом поли­­ти­че­ских рычагов.

Следует сказать, что византийское миссионерство было гораздо менее актив­ным, чем миссионерство римское, миссионерство западной церкви. Более того, греки часто рассматривали свою православную традицию как сокровище, при­вилегию, которой вовсе не следует делиться с варварскими народами. Харак­терен в этом смысле пример Руси: и крещение княгини Ольги, и креще­ние князя Владимира были не столько результатом планомерного миссионер­ского усилия со стороны самой империи, сколько инициативой самих русских прави­телей, которые тем самым стремились повысить свой политический и культур­ный статус и приобщиться к авторитетной традиции.

Наиболее эффективным примером византийской миссии можно назвать действия Кирилла и Мефодия, первоучителей словенских. Они были направ­лены в Моравию, которая была уже в это время крещена, но имела западное христианство, запрещавшее переводить богослужение и церковные книги на народные языки. Моравский князь в поисках учителей, которые могли бы перевести христианские книги на понятный большинству людей язык, обра­тился к римскому императору в Константинополь. И в ответ на это обращение из Константинополя в Моравию была направлена миссия, состоявшая из двух братьев — Константина Философа, известного больше под монашеским именем Кирилл, и его брата Мефодия, который стал епископом. Константин-Кирилл и его брат Мефодий перевели Священное Писание на церковнославя­н­ский язык и создали много других книжных памятников, легших в осно­ву русской христианской книжности. И в этом смысле святые Кирилл и Мефодий могут быть названы учителями не только одного моравского народа, но и всех племен, в том числе и Руси. 

Говоря о судьбах христианства в Византийской империи, нельзя не отметить одну парадоксальную вещь. Христианство, распространившись по всей им­перии, укоренившись в народном сознании и войдя, можно сказать даже, в привычку людей, так и не стало основой для их повседневного поведения. Единственными островками в подлинном смысле христианской жизни так и остались только монастыри, в то время как большая часть византийского общества жила в условиях, мало отличимых от поздней Античности. В импе­рии по-прежнему существовало рабство, публичные дома, ссудный процент, ростовщичество и многие другие вещи, которые несопоставимы с требова­ниями христианства. Чем это объяснить? Дело в том, что христиа­нство появ­ляется в эпоху высочайшего развития античной цивилизации. И Христос, и апостолы, и первые апологеты, учителя Церкви и Святые Отцы распростра­няют учение, а первые Вселенские соборы и богословские споры V–VI веков ведутся в эпоху, когда империя и окружающая ее культурная ойкумена напол­нена людьми не просто грамотными, но способными обсуждать мировоз­зрен­ческие вопросы. 

Это цивилизация, которую можно назвать цивилизацией городов, после насту­пления эпохи Темных веков, после наступления Средневековья погибает. На Запа­де ее сменяет средневековая культура западноевропейских государств, существенным образом отличающаяся от античной. На востоке Византия сохраняет многие элементы этой традиции, но в контрастном виде — с остров­ками высочайшей культуры в столице и в немногих крупных городах и с очень отсталой, архаичной культурой крестьянского населения большей части импе­рии. И в этих условиях христианство оказывается существенным образом искажено. В значительной своей части оно сводится к соблюдению некоторых религиозных ритуалов, к культовой практике, тогда как его мировоззренческое ядро остается малопонятным, невостребованным в условиях отсутствия тех вызовов, ответить на которые оно было призвано в античную эпоху. Прежде всего это вызовы богатства, вызовы высокой культуры, которая разлагает человека своими соблазнами, и это вызов, который заставляет человека обра­тить внимание на самого себя, на свое собственное поведение. Христианство требует от человека постоянной авторефлексии, постоянного размышления о своем собственном поведении, а вовсе не исполнения неких предписан­ных ритуалов. Именно поэтому можно говорить о том, что средневековое хри­стианство, как оно существовало в Западной Европе и в Византийской им­пе­рии, это вовсе не аутентичное христианство апостольской эпохи, а хри­­сти­ан­ство, которое, выработав удивительную внешнюю культуру, осталось нево­стребованным по своему внутреннему мировоззренческому содержанию.

Особенно ярко это проявилось на примере русской цивилизации. Но и на запа­де, и на востоке христианского мира произошло определенное смещение ак­цен­­­тов, смещение религиозного смысла с сути на формы. И только теперь, когда в XIX и ХХ веке и западноевропейская, и восточная цивилизации вышли на тот уровень, на котором они находились в эпоху поздней Античности, хри­стиан­ство вновь становится востребованным как мировоззренческая система, как система, которая дает ответы на те вопросы, которые кажутся вечными (вопро­сы о смысле человеческого существования, о борьбе с человеческими слабос­тями), и как система, призванная вывести человека из тупика цивили­зации потребления, цивилизации страсти и греха и привести его к подлинному моральному совершенству во исполнение тех слов, которые сказаны в Новом Завете: «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный». Привести человека к обóжению.  

Христианско-католическая церковь Швейцарии отмечает 150-летие

В Христианско-католической церкви женщины могут быть рукоположены в священство. На фото: женщина-священник Марлиз Делладжакома (Marlies Dellagiacoma) в церкви г. Ольтен (кантон Золотурн), 2009 год. Keystone / Alessandro Della Bella

Христианско-католическая церковь Швейцарии (Die christkatholische Kirche der Schweiz) отмечает свое 150-летие. Мы приглашаем отправиться в гости к религиозной общине, которая редко привлекает к себе внимание широкой общественности, хотя и пользуется официальным статусом «национальной церкви».

Этот контент был опубликован 29 мая 2021 года — 07:00 29 мая 2021 года — 07:00

Оливье Пошар

Доступно на 3 других языках

Русскоязычную версию подготовила Лейла Бабаева.

Название «Христианско-католическая церковь» можно иногда увидеть в статистической сводке, в которой собраны данные о том, какие религии исповедуют швейцарцы и сколько в стране атеистов. Тут, кстати, ситуация непростая: церкви в Швейцарии теряют прихожан, но не потому, что в стране все разуверились и перестали признавать Христа, а потому, в первую очередь, что официальный статус прихожанина одной из национальных церквей влечет за собой обязанность уплачивать десятину. 

С целью экономии многие поэтому и подают официальное «заявление о выходе из лона церкви». Что касается такого явления, как Христианско-католическая церковь Швейцарии, то о нем и раньше мало кто знал. А сегодня и подавно, хотя история этой структуры очень интересна со всех точек зрения. Потому-то ее 150-летний юбилей — это прекрасный повод ближе познакомиться с самой маленькой из официально признанных «национальных церквей» страны.

Реакция на римский централизм

На самом деле на первый взгляд ничего особенного тут нет. Если посмотреть на историю церкви, то мы увидим, что католики, ничего не имевшие против догматов Рима, но противившиеся принципу «вертикали римской власти», очень часто принимали решение отколоться от официальной римско-католической церкви и, образуя независимые церкви, начать жить по-своему, так, как им велит сердце, а не указы с холмов Ватикана. 

Епископ Христианско-католической церкви Харальд Райн (Harald Rein, справа) с представителями других церквей во время подписания экуменического признания крещения, в Светлый (Пасхальный) понедельник 21 апреля 2014 года. © Keystone / Ti-press / Pablo Gianinazzi

Одна из самых древних таких общин — так называемый «старокатолицизм», то есть группа западных церквей, возникшая в 1870-е годы вследствие неприятия частью духовенства и мирян решений Первого Ватиканского собора, в частности догмата о непогрешимости Папы Римского и о непорочном зачатии Пресвятой Богородицы. Многие старокатолики отвергают также догмат «филиокве» об Исхождении Святого Духа не только от Отца, но и от Сына.

В Швейцарии во второй половине 19-го века также произошел такой раскол, который наложился на возникший в Конфедерации следом за Германией так называемый «Культуркампф». Речь идет о политической борьбе между сторонниками новых либеральных идей, положенных в основу Швейцарии, возникшей в 1848 году, и теми, кто отстаивал традиционный уклад вещей. Они составляли лагерь, который проиграл Гражданскую войну 1830–1847 гг. 

В большинстве стран отделившиеся от Рима церкви носят название «старокатолические», но в Швейцарии все немного не так, как везде, поэтому тут такая церковь называется «христианско-католической». Смысл же происходящего остается тем же: большинство старокатолических церквей, к числу которых принадлежит и швейцарская Христианско-католическая церковь, придерживаются Утрехтской унии, которая является результатом подписания 24 сентября 1889 года старокатолическими епископами Нидерландов, Швейцарии и Германии т.н. «Конвенции Утрехта».

Малая церковь

Христианско-католическая церковь Швейцарии была основана в 1871 году. Вначале ее прихожанами считали себя примерно 45 000 человек, но с течением времени их число сократилось, и сегодня община сторонников этой церкви насчитывает приблизительно 13 500 человек, что составляет около 0,1% от общего населения страны (8,6 млн чел.). Большая часть 33 приходов церкви расположена в «немецких» кантонах Берн, Аргау, Золотурн и Базель-городской. Во франкоговорящей западной («вэлшской») Швейцарии ее приходы находятся в общинах Лозанна (кантон Во), Женева, Ланси, Каруж, Шен-Бур (кантон Женева) и в кантоне Невшатель (община Ла Шо-де-Фон).

Внешний контент

Несмотря на небольшое число верующих, церковь не боится своего возможного исчезновения и с оптимизмом смотрит в будущее. «Смерть Христианско-католической церкви пока не грозит, — говорит Жан Лануа (Jean Lanoy), священник в приходах церкви, расположенных в кантоне Женева. — У нас на каждого третьего покинувшего наши ряды — в основном по причине смерти, — приходится два новых прихожанина, в основном благодаря рождениям и вступлениям в брак». «Ситуация такова, что в городах у нас нет проблем с привлечением новых прихожан, а вот на селе нам куда труднее», — уточнила Анн-Мари Кауфманн (Anne-Marie Kaufmann), священник из Берна. 

«Также есть прихожане, которые перестают ходить в церковь, чтобы не платить церковный налог. И все же для нас утрата прихожан менее актуальна, чем для Протестантской и Римско-католической церквей. Статистика в кантоне Берн показывает, что, они как раз теряют паству, а вот число наших прихожан остается стабильным. Священников для проведения служб у нас тоже пока хватает. При этом, как и все церкви, мы обеспокоены тем, что общество в Швейцарии все больше в принципе отдаляется от церкви», — добавила она. И только ли из-за нежелания платить налог-десятину?

Католики, но со своими особенностями

В литургическом плане Христианско-католическая церковь осталась довольно близкой к Римско-католической. «Обычный католик, который побывает на одной из наших служб, ощутит себя как дома, за исключением нескольких деталей», — поясняет Жан Лануа. Впрочем, пусть отличия и не бросаются так сразу в глаза, все равно они остаются значительными. «Наша литургия гораздо явственнее отражает тот факт, что священник у нас проводит службу ради общины, ради всех верующих, при этом не все из них обязаны или могут присутствовать у алтаря», — отмечает Анн-Мари Кауфманн. 

«Священник у нас не представляет некую касту посредников между Богом и верующими, потому что вся община целиком является участником богослужения». Глубокая вовлеченность верующих в дела церкви как раз и является одной из особенностей Христианско-католической церкви, что заметно даже по ее структуре. Например, назначение епископа — единственного на всю Швейцарию — осуществляется путем голосования национального синода, который представляет собой нечто вроде церковного парламента, формирующегося представителями как клира, так и простых верующих.

Если говорить о собственно вере, то прихожане Христианско-католической церкви придерживаются исключительно доктрин, выработанных в первое тысячелетие существования христианства вплоть до Великого раскола (схизмы) Рима и Константинополя в 1054 году. «Основной наш принцип — верить в то, во что верил тогда весь мир», — уточнил Жан Лануа. Те же догмы, что были приняты Римско-католической церковью позднее, такие как догма о Непорочном зачатии и Вознесении Девы Марии (Assumptio Beatæ Mariæ Virginis), Христианско-католическая церковь не признает.

Либеральная церковь

История швейцарской Христианско-католической церкви показывает, что часто она была первопроходцем и застрельщиком реформ, которые позднее поддерживала и традиционная Римско-католическая церковь. Например, здесь от латыни как языка проповеди в пользу национальных языков отказались сразу создании церкви, в то время как в Римско-католической церкви этот переход произошел только после Второго Ватиканского собора (1962–1965  гг.). Это же касается и вопроса о привлечении мирян к управлению делами церкви.

В некоторых же сферах Христианско-католическая церковь совершила реформы, до которых, кажется, Римско-католической церкви еще очень далеко: священники здесь не обязаны давать обет безбрачия (целибат), разведенные могут снова заключать браки, а женщины могут быть рукоположены в сан священника. В будущем, возможно, эта церковь будет осуществлять и гомосексуальные венчания. Сейчас пока однополые пары могут получать официальное благословения (эта норма действует с 2006 года). Тема «Брак для всех» активно обсуждалась в августе 2020 года на внеочередном заседании синода церкви. 

В итоге после голосования было принято решение признать идею о том, что «гомосексуальные пары могут получать литургическое прославление, а их брак с теологической точки зрения следует понимать так же, как и брак людей разного пола». Вероятно, корни этого весьма либерального подхода следует искать у самых истоков церкви. «Этот (либерализм) у нас в генах, так как люди, создавшие нашу церковь, уже отличались либеральными взглядами, — говорит Анн-Мари Кауфманн. — Если же говорить в целом, то наша церковь, будучи очень маленькой, уделяет особое внимание меньшинствам и потому внимательнее прислушивается к каждому отдельному мнению».

Узнать образ Христа в другом человеке

Еще одна характерная черта Христианско-католической церкви Швейцарии — ее давняя и серьезная приверженность идее экуменизма. Объяснение этой особенности тоже можно найти в истории. «Когда причиной основания вашей церкви является раскол, схизма, то очень нелегко утверждать, мол, я прав, а остальные неправы, — говорит Анн-Мари Кауфманн. — По этой причине с самого начала идея экуменизма имела для жизненно важное значение, так как отлучение от Католической церкви всегда было и есть — что для человека, что для общины — ощутимым ударом, так что чтобы от него оправиться, нам следовало стать частью большого целого, объединиться с другими церквями».

«Старокатолики очень быстро сориентировались на международном уровне и создали структуры трансграничного сотрудничества, — добавляет Жан Лануа. — Кстати, напомним, что именно Утрехтская уния выступила одним из основателей Всемирного совета церквей в Женеве, объединяющего 350 церквей из более чем 110 стран, и представляющего более полумиллиарда христиан. Это великая идея, и в этом её великая сила — преодолевать путь вместе. Эта теология основана на истории о Хождении в деревню Эммаус, когда, опечаленные смертью своего Учителя, ученики встретили воскресшего Иисуса в пути и не узнали его (Лук. 24:13-31). Наша цель: всегда стремиться понять и узнать образ Христа в другом человеке. Чтобы понять нашу церковь, необходимо вначале понять ее как движение». 

Сближение с другими церквями осуществляется, в частности, путем богословских исследований и академических обменов. «Мы всегда изучали теологию вместе с протестантами в Бернском университете. Та же теология роднит нас и с православными христианами, хотя мы находимся немного дальше от них в культурном плане», — поясняет Анн-Мари Кауфманн. Сближение же с некоторыми церквями стало у швейцарских христиан-католиков особенно тесным. Такова Англиканская церковь, с которой у старокатоликов существует полное литургическое совпадение. «Это означает, что мы полностью взаимозаменяемы. Мы можем временно предоставлять друг другу церкви, а священники могут заменять друг друга», — рассказал Жан Лануа. 

Такое литургическое общение ему хотелось бы распространить и на другие церкви, поэтому в настоящее время ведутся переговоры с лютеранами. Возможно ли такое сближение с Римско-католической церковью? «Сегодня у нас созданы братские отношения, — говорит Жан Лануа. — Мы — разделенные братья, но мы поддерживаем сотрудничество насколько это возможно. У нас тесные связи, но у нас нет литургического общения, а главным камнем преткновения остается проблема рукоположения в сан женщин».

Статья в этом материале

Ключевые слова:

Православные и католики не должны потерять тоску по единству — Российская газета

Множество интересных новинок, в том числе книжных, созданных православными авторами, презентуются в книжном магазине и одновременно известном московском культурном центре «Покровские ворота», который возглавляет бельгиец-католик. При традиции смотреть на диалог православных и католиков как на скрытую войну, тем более удивительно в Москве возникновение интересной культурной общехристианской площадки. Создатель центра Жан-Франсуа Тири рассказал «РГ», почему важно сохранять веру, что в ней самое главное и почему важно чувствовать «боль разрыва».

Встреча на подходящей почве

Вы торгуете книгами, вас не смущает смесь на нашем книжном рынке хороших книг и «макулатуры»?

Тири: Это цена свободы. Никто же не заставляет человека выбирать плохую книжку. Хотя по природе своей мы, конечно, склонны выбирать легкие, удобные и, может быть, самые пошлые пути.

Но если сравнивать Европу и Россию, уровень культуры в России, без сомнения, выше. Сегодня был в типографии, в которой мы издаем книгу, и ее директор мне говорит: «А я бываю у вас в центре на концертах». Чтобы директор типографии ходил на концерты барочной музыки!

Ну «Покровские ворота» — очень интересная площадка, Ольга Седакова к вам приходит, Сергей Ахунов. И на книжных полках — от лекций Льюиса и Шмемана до автобиографии Филиппа Гласса. Хотя это все так локально.

Тири: Может быть, предназначение высокой культуры — быть каплей? Или, если ближе к Евангелию, — солью, дающей вкус всему.

А если вкус соли не чувствуется из-за огромного количества вредных добавок?

Тири: Ну в принципе я с вами согласен. И в Европе тоже преобладает массовая культура низкого уровня. Я жил в Бельгии и Италии, Италия — еще христианская страна, и это отражается и в культуре, и в самосознании людей. Бельгия же за 50 лет после 1968 года сильно изменилась. Это все-таки был роковой момент — отказ от предания, от родителей, от всего, что транслирует культура. Но и в России, мне кажется, свобода в 1991 году пришла уже не на христианскую почву. Поэтому так пышно расцвели новые ценности — «надо заработать», и «все позволено» для достижения этого. У нас, конечно, тоже все хотят денег, но все-таки понимают: жизнь человека дороже каких-то евро.

Но и у нас соцопросы показывают, что до 70 процентов людей готовы служить Родине, идее, чему-то высокому — и это важнее денег. Тут, может быть, — парадокс — благое эхо для христианства из советского времени, ослабившего власть денег над нами. И это парадоксальным образом тоже создавало почву для возрождения методично удаляемого из быта жизни христианства. Но русская культура, конечно, его транслировала. Все те же «Братья Карамазовы»…

Тири: Вы правы, настоящая культура несет в себе христианские ценности. И пронизанность культурой очень важна. Помню, как мама-учительница возила нас из маленькой бельгийской деревни в Льеж, в оперу. Но культура, несущая христианские ценности, это все-таки еще не вера. И культурологическая приписка себя во время соцопросов к «я — русский, православный» еще не вера. Вера начинается после живой встречи с Богом.

В сознании европейцев еще сохраняются ценности, рожденные христианством. Но если обрубается связь с Христом и Церковью, то эти ценности могут потихоньку уплыть

У вас она была?

Тири: Да. В детстве я каждое воскресенье ходил с родителями на мессу. Хотя все мои друзья уже не ходили: «А почему мы должны ходить на службу каждое воскресенье?». Потом и я перестал. Начал врать родителям, что хожу на мессу, а сам гулял. А потом однокурсница в университете позвала меня в один кружок, где обсуждались религиозные темы и чувства. Это была христианская община. А потом мама заболела. И умерла от рака. Молодая. И община через опыт христианской дружбы вернула мне христианство — с огромной силой, объединяющей всю жизнь и все в жизни.

И страдание, и радость, и учебу, и спорт. Я был плохим студентом, а после этого начал учиться серьезнее. И русский язык, выбранный случайно, без всякой тяги к нему и России, начал любить. В 1991-м поехал на стажировку в Сибирь. И все начало обретать направление. От хаоса к пути — в этом для меня смысл христианства.

Не жалеете, что не выбрали испанский?

Тири: Зимой иногда жалею.

Душа сквозь ширпотреб

У нас далеко не все готовы описать свой опыт веры в прекрасно изложенной вами «парадигме» — личной встречи с Богом. С Богом же можно встретиться через слово, опыт, драму, язык, сложные вопросы.

Тири: И такая встреча настоящая, если вера — жизнь, а не идеология. У Уэльбека… Уэльбек, конечно, неоднозначный автор, это не лучшее чтение для христианина, но у него точно есть какой-то духовный поиск. Он ездит по монастырям. И сам не зная что ищет. Так вот в его романе «Покорность» главный герой, преподаватель университета в ставшей после выборов мусульманской Франции, отказывается от христианства. Не хочет бороться с новой властью и жить сложной христианской свободой. Лучше правила: что нужно делать, чтобы спастись. И в этом содержится огромная критика нам, христианам, не важно, в России или на Западе. Самое главное сегодня разделение не на католиков и православных, а на тех, для кого вера — жизнь, и тех, для кого она — правила, идеология. Это разделение происходит везде — в Бельгии, Италии, России.

Нам, в центре, сложнее всего построить разговор с теми, для кого главное — защита четко и узко понятого «своего». Защита от врага, от мира, который «во зле лежит», от низкой культуры. У меня есть один старый, еще из Новосибирска, знакомый Митя Фомин, певец модной группы HiFi, это такой ширпотреб, поп-культура. Но Митя неоднозначный человек, у которого — я точно знаю — куча вопросов. И я с такими, как Митя, готов и на личный диалог, и на публичную встречу. Но встречаясь с Митей, я вспоминаю разговор с одним епископом, сравнившим Церковь сегодня с лодкой во время бури. Вот заплеснет волна воду в лодку, и она потонет. Поэтому надо полностью закрыться. Но когда Церковь стремится прежде всего закрыться от всего дурного на земле…

О том, что выбрал русский язык вместо испанского, жалею только иногда. В холодные зимы

Клайв Стейплз Льюис, английский христианин и известный богослов, пишет в своей книге: спроси у десяти хороших людей, что лучшее в человеке, они ответят «борьба со своим эгоизмом», спроси у десяти христиан, и они ответят «любовь». У нас есть соблазн жить в свете не «положительного», но «отрицательного» идеала: не «любить», но «бороться с…» Бороться с эгоизмом надо, но это все-таки средство, а не цель.

Тири: Помогите мне отыскать одну повесть. Не помню автора, думаю, что Чехов. В ней история мелкого греха, который все увеличивается, увеличивается… И беды, беды, до момента, когда все это вдруг ломает милосердное действие. Может быть, нам надо не требовать покаяния у другого, а совершать дела милосердия? Осознание этого сейчас как раз происходит у христиан на Западе. И это, надо сказать, заслуга Папы Франциска.

Снять лишние рамки, убрать границы?

Тири: Да. И у нас это тоже всех пугает.

Ну понятно почему. Потому что нельзя быть в воде и выйти из нее сухим.

Тири: Но за этим тоже неуверенность в себе. Человеческое «я» — это же не только опухоль эгоизма. Святой Серафим Саровский говорил: «Спаси себя, и вокруг тебя спасутся тысячи». А итальянский педагог Франко Нембрини сказал, что очень благодарен своим родителям за то, «что они подумали не о моей, а о своей святости». Бог любит «Я» каждого человека. В «я», — и «Ты, Бог творящий меня». Если бы мы пришли к осознанию, что Он нас творит вот в это — настоящее — время…

А если я -тщеславия нарастает?

Тири: О, я тоже попадаю на эти крючки. Недавно ходил на радио «Маяк», чтобы выбрать три бельгийские песни в преддверии чемпионата мира по футболу…

Но у меня в Бельгии остался младший брат. Он бездельничает, смотрит телевизор и… У меня с ним никак не налаживаются отношения. Все мои усилия оборачиваются полным крахом. Это для меня большое горе. Я ничего не могу изменить и понимаю, что как-то должен любить этот его путь… уничтожения себя. Уважать его.

Понимаю. Знакомо.

Тири: Но, согласитесь, это для нас с вами сильный опыт осознания, что наше «я» не всемогуще.

А тут причина не в разрыве? Вы в Москве, на культурной высоте, а ваш брат остался в деревне.

Тири: Культурная высота? Я долго жил острым желанием быть приглашенным Александром Архангельским в «Тем временем»… И он меня пригласил. Но достигнув чего-то такого, ты же сразу понимаешь, что наше желание показаться и что-то важное сказать миру — такая на самом деле суета.

О пользе мягкого и жесткого

ЖИЗНЬ, что вам открылась в университетской общине, возможна сегодня — не в «мягкой» Италии, а в настоящей, жесткой современной Европе?

Тири: Такие мелкие общины у нас есть, и это дает надежду. Они, кстати, начали появляться после столь важного для нас Второго Ватиканского собора.

Это общины при храме?

Тири: Нет. У нас была трансприходская община. Папа Бенедикт XVI, кстати, говорит, что вернутся времена, когда храмы будут разрушены и христиане будут собираться в маленьких общинах.

По опыту нашей Церкви жизнь в таких общинах, если они, конечно, были собраны не вокруг святого, истончалась и истощалась. У нас в конце концов остались одни «бабушки в белых платочках». Прекрасно, когда бабушка несет тебя за 10 км на руках в другое село причащать, но когда тебе из-за боязни за твою судьбу не рассказывают ничего из Евангелия…

Тири: Да, это нить очень тонкая. Но она почему-то не рвется… Наверное, потому что Церковь держится не только человеческими, но Божественными силами.

Давайте поговорим о притеснении христианства в Европе, о случаях увольнения за ношение крестиков.

Тири: Это все-таки единичные случаи. Уверенность, что везде в Европе так, сродни чьей-то легкомысленной уверенности, что все православные почитают Сталина за святого. Нельзя так резко обобщать. В Италии, например, был знаменитый судебный процесс по поводу распятий в школах «Лаутси против Италии», который христиане — с поддержкой Российского государства — выиграли. Но, конечно, все сложно. В сознании европейцев сохраняются ценности, рожденные христианством. Но когда обрубается связь с Христом и его Церковью, есть большой риск, что и ценности эти могут тихонько уплыть. Помните, у Владимира Соловьева: «Всего дороже для нас в христианстве сам Христос». Но я все равно считаю, что мы живем в прекрасное время. Говорить о «последних временах» и «конце света» — для меня расточительно. Это же времена, которые нам даны. Других у нас не будет. Для европейцев в них скрыта огромная возможность — заново обратиться к вере после веков «гарантированного» христианства. К настоящей вере, когда никакая структура нас уже не защитит. Нет этих структур. Во Франции уже исчезают даже приходы — так мало священников, что один вынужден обходить 5, 10, 20 приходов.

А не боитесь, что жестко и прагматично устроенное европейское общество раздавит христианство так, что и голоса вашего не останется? Вы же в России живете, которая все равно мягче…

Тири: Ну не знаю, когда я в 1991 году приехал на стажировку в Новосибирск, очень жестко все было. Есть было нечего… Но и когда все мягко, это тоже опасно. Вспомните свой «жесткий» 1937 год и своих мучеников. Всего 4 епископа на всю страну, а какое сознание у людей, идущих за веру на смерть!

Каким вы видите современное Православие?

Тири: Начиная с 90-х, вы «собираете камни». И, как постоянно говорит в последнее время Патриарх Кирилл, начинаете строительство общин. Очень уважаю созданный Владимиром Легойдой журнал «Фома» за то, что он помогает строить общину.

Радость и тайна

Тири: Знаете присказку, что в России главный праздник — Пасха, а в Европе — Рождество. С точки зрения канона это ерунда. Но культурологически тут кое-что верно схвачено. В православии сильнее присутствие «Спасения через страдание», «Счастья не в этой жизни». А у нас больше важна социальная работа Церкви, дела и радость.

Православный храм, в который я хожу, шефствует над двумя интернатами для взрослых инвалидов, двумя интернатами для детей-инвалидов, двумя колониями, плюс настоятель благословил не отказывать ни на одну просьбу из тюрем… Такой вполне «рождественский» православный храм.

Тири: Если совсем серьезно, то я нашел в православии и вернул себе «чувство тайны», которое потерял в пути. Мы, католики, все знаем, понимаем, объясняем, доказываем — у нас много научности. Поэтому я очень благодарен жизни за встречу с Православием, которое возвратило мне чувство тайны. Я хожу в католический храм Святого Людовика на Лубянке. Но по православным праздникам, выпадающим на будни, люблю ходить в православный храм Святой Троицы в Хохлах.

А я, будучи во Франции, не успевая в православный храм, все-таки иду на мессу. Не причащаюсь, конечно. Но и не наблюдателем стою. А еще люблю Терезу из Лизье. Вытащила с книжной полки духовника однажды «Жизнь одной души», и — все! Когда во Франции подруги везут меня в Бретань, и мы проезжаем Лизье, я каждый раз думаю, что когда-нибудь выйду здесь и схожу к ней. Хотя это не значит, что я разлюблю или оставлю Православие. Что это с нами?

Тири: Тоска по единству. Боль от разрыва. Слава Богу, что мы ее чувствуем.

История дела

Жан-Франсуа Тири, руководитель культурного центра «Покровские ворота»:

— Мы назвали свой центр «Покровские ворота», конечно, не в честь любимого в России фильма, а в честь площади Покровских ворот. История нашего книжного магазина уходит корнями в 60-е годы XX века. Тогда западные центры «Жизнь с Богом» в Брюсселе, «Христианская Россия» в Италии и центр в Париже издавали для Советского Союза, христианские книги на русском языке — Библию и богословские тексты, привозившиеся в Россию туристами. В 1993 году основатель итальянского фонда решил, что книги на русском лучше издавать в России и возникло маленькое издательство и центр распространения христианской литературы, который я возглавил. Потом мы решили открыть свой собственный книжный магазин. Наша главная идея представить в городском публичном пространстве подбор книг, которые бы показывали не то чтобы чисто христианский, а скорее общегуманитарный, но положительный взгляд на человека. Книги у нас и католические, и православные, и протестантские — более семи тысяч наименований.

Переходный период: Как православные становятся католиками

Людей, воспитанных в православной или в советской атеистической традиции, а потом сознательно перешедших в католичество, не так много, чтобы это можно было считать массовым явлением. Но и не так мало, чтобы вовсе не обращать на них внимания. По просьбе The Village корреспондент газеты «Коммерсантъ» Мария Семендяева расспросила московских католиков о том, как они пришли к вере и как им с ней живётся, а также поговорила с генеральным секретарем Конференции католических епископов России.

 

Наташа

 

 

 

Я приняла католичество на четвёртом курсе, не знаю, почему. Я была крещёная православная с детства. У меня была очень религиозная бабушка, которая меня отвела в храм и крестила, но моим религиозным воспитанием никто особо не занимался. При этом я была верующая девочка, впечатлительная, но не знала, как именно надо ходить в церковь, что там делать.

В какой-то момент я оказалась в тусовке, симпатизирующей католичеству. Я пришла с ними на службу, посмотрела, узнала, что у них есть катехизация — курсы, подготавливающие к принятию католичества. В принципе, если бы мне попались такие же православные курсы, возможно, я и не приняла бы католичество. В то время для меня всё это что-то значило, но сейчас мои мотивы изменились. Я по-прежнему хожу в храм каждую неделю, но первоначальный сильный порыв ушёл.

В католичестве меня больше всего привлекает единство учения: по сути, между православием и католичеством не так уж много различий, но у нас есть папа римский, его авторитет объединяет католиков всего мира. Тогда как у православных слишком много разнообразных и совершенно не зависимых друг от друга течений.

Если можно смягчить участь конкретных людей — надо смягчать

То, что сейчас какие-то православные священники заявляют про Pussy Riot, про гомосексуалистов так нетерпимо — дескать, горите в аду, — мне это кажется неправильным. От католических священников я такого не слышу. Возможно, в Италии какой-нибудь священник тоже жёстко задвигает про опасности современного мира. Но в российской прессе это слабо освещается, а иностранную я не читаю.

Я считаю, нельзя говорить, что всё прекрасно и хорошо и как мы живём — так и надо жить. Жёсткость, конечно, какая-то нужна, но разжигание ненависти — это плохо. Не знаю, что бы Христос сделал с гей-парадом и с Pussy Riot, но если можно как-то смягчить участь конкретных людей — надо смягчать. К тому же это люди не из церкви. Если человек воцерковленный что-то делает не так, священник может ему сказать: «Ты что делаешь, ты нас всех позоришь!» Но если это люди посторонние — тогда какая разница?

Мои родители не очень воцерковленные: моя мама вообще не крещёная, и ей это всё удивительно. Папа крещёный и иногда вроде как интересуется, ему нравится раз в год сходить на пасхальную службу. Я не чувствую в себе морального права их агитировать, хотя, конечно, было бы хорошо их затащить в церковь. Когда я сама соберусь выходить замуж, я обязательно буду венчаться, а детей крещу с детства в католичестве.

 

 

 

Лена

 

 

 

Меня крестили по православному обряду в пять лет. Я хорошо помню этот день. Отрицания христианства у нас в семье не было — был эстетический интерес: посмотреть в храме иконы, послушать пение.

Переход в католичество в 2003 году тоже был у меня связан с каким-то общекультурным интересом. Я тогда училась в музыкальном училище, проходили Баха — Мессу си минор. Меня пригласили послушать мессу, посмотреть на орган. Я пришла, познакомилась с потрясающими людьми, с очень мудрым священником, и с этого началось моё углубление в религию. То есть получается, что к вере я пришла через музыку. Я и сейчас учусь в Академии Гнесиных по специальности «орган» и играю на органе в храме святого Людовика.

Катехизировали сёстры милосердия из ордена матери Терезы. Они в Нальчике (я оттуда родом) помогали самым нищим и несчастным: бездомным, сиротам, тем, кого никто не посещает в больнице. В 2003 году прихожан в Нальчике было больше, чем в 2012-м, и молодёжи тоже больше.

Если бы мне попался хороший православный священник, я стала бы углубляться в православие

Папа относился к моей вере холодно, мама тоже сначала смотрела настороженно. Всё же мне было 16 лет — в этом возрасте многих заносит либо в секту, либо на дурные пути. Но потом мама заболела, и мы с сестрой её навещали. Тогда из прихода многие люди очень помогали. Мама, слава богу, встала на ноги и после этого пересмотрела своё отношение. Она не переходила в католичество, но иногда приходит на мессу.

Я не была особо православной, но если бы мне в 2003 году попался хороший православный священник, возможно, я стала бы углубляться в ту веру, которая связана с историей нашей страны.

У меня есть знакомые, которые были православными сознательными, но потом перешли в католичество. Для меня это было удивительно. Я спрашивала их, почему, и сейчас сама чувствую то же самое: в католической церкви они нашли единство. Все конгрегации католической церкви объединены папой римским — этого нет в православии. Это единство очень хорошо чувствуется на международных встречах. Я была в прошлом году на такой встрече молодёжи с папой в Мадриде и в 2005-м в Кёльн ездила.

У меня много православных друзей, которые спокойно относятся к моей вере.

 

 

 

Глеб

 

 

 

Я принял католичество в 9 лет. Это был довольно осознанный шаг.
У меня папа — военный. После того как он вышел на пенсию, нас занесло на Западную Украину, под Винницу, где православие на второстепенных, так скажем, ролях. Папа был воспитан в духе научного атеизма и не придавал религии значения, пока не произошёл один случай. Папа бомбил на машине, и его остановил католический священник. Они ехали, было жарко, но священник почему-то прикрыл окно. И прямо в эту секунду в окно прилетел здоровый камень от проехавшего грузовика. Папа удивился — и они со священником разговорились, познакомились.

Папе нужна была работа, а священник приехал восстанавливать старый католический костёл — папа взялся помогать. Мы несколько лет общались с этим священником, сдружились. Всё произошло абсолютно естественно: сначала крестился папа, ну а потом я. Я даже не задумывался о том, что можно было не креститься.

Для детей катехизация минимальная, особенно если ходишь на занятия постоянно. Занятия проходили несколько месяцев по субботам, они назывались «пятёрки», потому что за каждые пять занятий дарили красивую открытку с библейскими сценами. Католическая община отличается большой активностью: у нас постоянно проводились какие-то вечера, песни под гитару, посиделки у костра.

У меня в голове не укладывается, как можно поменять религию. Невозможно поменять мать

Когда мы приехали в Россию в 1995 году, я сильно почувствовал разницу. Тут мамины родственники все православные — и приезжаем мы, католики с Украины. Мы казались странными.

Нам была непривычна дистанция между духовенством и прихожанами. Та община, к которой мы принадлежали, была очень сплочённой. Наверное, дело в том, что она была образована вокруг одного общего дела: мы восстанавливали костёл — и восстановили, сейчас он там главная достопримечательность.

Я сталкивался с неприязненным отношением к католичеству всего пару раз в жизни. Один раз я зашёл в православный храм в Северодвинске и перекрестился слева направо открытой ладонью. Тут, конечно, бабушки на меня зашикали, и я понял: о’кей, зайду в другой раз.

Ещё меня спрашивают: а вот как же так, ты католик, а у тебя татуировка, ты играешь в рок-группе. А ведь это не имеет никакого отношения к вере.

Одноклассники и однокурсники удивлялись скорее не тому, что я католик, а тому, что верующий. Особенно в пост странное отношение. У нас на курсе были такие постящиеся девушки — ни мяса, ни майонеза, ничего нельзя. Они знали, что я тоже пощусь, и когда видели, что я ем бутерброд с сыром, тут же начиналось: как же так, ты же постишься! А я им говорю: у меня католический пост, он мягче. А они: ваш пост — это вообще не пост! При этом они вечером в клуб, гулять — меня сильно угнетало это несоответствие.

Христианское учение — штука неудобная, и жить по нему тяжело

Мне очень странно слышать, когда люди, которые крестились в сознательном возрасте, рассказывают, что их это сильно изменило. За последнее время было много случаев, когда мне, католику, приходилось защищать православную церковь от самих православных, которые возмущались «доколе, сколько можно». Католикам проще: они уже давно живут с постоянным негативным фоном, который был вызван, в частности, скандалами с педофилией. Учишься спокойно различать: есть люди, а есть вера.

Меня многое не устраивает в католичестве и мне нравится многое в православии. Католичество после II Ватиканского собора отказалось от многих важных вещей — в православии больше древних традиций сохранилось. Но у меня в голове не укладывается, как можно поменять религию. Невозможно поменять мать. Главное в церкви — не то, кто учит, а то, чему учат. Христианское учение — штука неудобная, и жить по нему тяжело, но упрощать его нельзя ни в коем случае.

 

 

 

Игорь Ковалевский

генеральный секретарь Конференции католических епископов России,
администратор прихода святых Петра и Павла в Москве

 

 

 

Католическая община в Москве немногочисленна по сравнению с населением города, но в количественном отношении наши общины весьма весомы. Наши прихожане разные: есть и иностранцы, которые работают или учатся в Москве, но большинство прихожан — российские граждане, русские по культуре, языку и даже по менталитету. Поэтому можно смело назвать нашу католическую общину в Москве русской. Мы и служим на русском языке.

К нам приходят многие люди, у которых не было в семье католиков. Многих привлекает, скажем так, эстетика и то, что служба идёт на современном русском языке. Есть романтики, которые видят в католической церкви нечто особенное, не характерное для московской и российской постсоветской культуры. Есть люди, интересующиеся историей. Есть люди ищущие — любители ролевых игр, виртуального мира, которые находят некую крышу в католической церкви.

Есть у нас и те, кому что-то не нравится в православии, однако мы стараемся с этими людьми поступать очень осторожно, потому что некое духовное диссидентство — это неглубокая мотивация. Нередко от интеллигентных москвичей можно услышать критические замечания в адрес Русской православной церкви и некие комплименты в адрес церкви католической. Я лично к этому отношусь с большим скепсисом: живи они в католической стране, они ругали бы католическую церковь.

Наша главная проблема, общая со всеми религиями в России, — низкий уровень религиозной образованности

Так или иначе, мотивация самая разная, и очень важно, чтобы она углублялась и созревала, становилась религиозной.

Чтобы взрослый человек принял крещение, необходима подготовка — как минимум год. Если человек уже крещёный, надо тоже готовиться около года. Главное в этой подготовке — не только изучение основ католического вероучения: можно и самому в интернете катехизис прочитать. Главное — процесс воцерковления, мотивации. Надо понять, зачем ты сюда пришёл.

Содержание обрядов, таинств у нас с православными одинаковое, отличается лишь форма. У нас то же самое учение о таинствах, об апостольской преемственности, у нас одинаковая позиция по многим нравственным вопросам. Сразу надо сказать, что мы очень близки к православию, но есть специфика — особая роль епископа Рима и его преемника папы римского. Для нас это видимый знак единства Церкви Христовой.

Процесс подготовки включает размышление над церковью как таковой. У нас сейчас потеряно это ощущение общины в огромном городе. Мы часто даже соседей по лестничной клетке не знаем. Храмы тоже часто превращаются в такой зал ожидания на вокзале. Мы стараемся, чтобы прихожане общались и ощущали единство друг с другом.

Наша главная проблема, общая со всеми религиями в России, — катастрофически низкий уровень религиозной образованности. Мы не зря поддерживали введение духовно-нравственного воспитания в российских школах. Россия нуждается в глубоком религиозном просвещении. Если бы здесь православные действительно были сильны с точки зрения религиозных практик, нам было бы гораздо легче нормально развиваться.

Католическая церковь защищает традиционные ценности, и здесь мы выступаем вместе с православной церковью

Важно понимать, что такое католическая церковь, а то вот у девушек часто такая мотивация: у вас здесь красиво, орган играет, скамеечки, а в православной церкви заставляют платок надевать. Это очень поверхностная мотивация, эмоциональная. С такой мотивацией, возможно, завтра разонравится и католическая церковь.

Когда в 90-е годы по радио объявили, что есть Господь Бог, приток во все религиозные конфессии России был огромный, но потом такой же огромный был и отток. Несколько лет назад, в частности, после кончины папы Иоанна Павла II, интерес к католической церкви среди москвичей возрос. Однако процесс этот не продолжался долго. Сейчас мы имеем стабильную в плане количества общину. Если в начале 90-х у нас в год было несколько сотен крещений, то сейчас — до 60–70. Но у нас уже высокий процент крещений младенцев. Это дети наших католиков — будущее нашей церкви.

В Москве и области проживают несколько десятков тысяч католиков. Храмов у нас два — в Милютинском и на Большой Грузинской улице, а также есть храм в Люблине, где раньше был ДК, потом дискотека, а сейчас он выкуплен и перестраивается под храм. Это главная наша беда — отсутствие достаточного количества храмов.

Отношения с православной церковью у нас за последние годы значительно улучшились. Я бы не стал называть католическую церковь либеральной или более либеральной по сравнению с православной. Мы выступаем совместно с православной церковью по многим вопросам. У многих россиян складывается ошибочное мнение, что католическая церковь — это западноевропейская культура и антагонист православной. Это совершенно не так. Католическую церковь нельзя отождествлять с современной либеральной западноевропейской культурой. Католическая церковь защищает традиционные ценности, и здесь мы выступаем вместе с православной церковью.

Всё меньше я слышу вопросов о том, чем отличаются католики от христиан, — невежественных вопросов, за которые сложно судить. Крайне мало практикующих христиан — как православных, так и католиков. Если бы в России количество верующих возрастало, мы бы только радовались. Главная наша борьба — с безбожной советской культурой. Атеизм — это тоже некая форма веры, а безбожие — самое худшее состояние, жизнь как будто Бога нет.

 

 

Фотографии: Анастасия Хартулари

Как стать католиком? – Римско-католическая Архиепархия Божией Матери в Москве

Католиками не рождаются. Стать христианином-католиком — это всегда сознательное решение: либо личное, либо родителей, которые принимают его от лица и ради блага своего ребенка. И это решение в конечном итоге заключается не о том, чтобы стать членом какой-то организации или получить определенный статус, а в том, чтобы стать учеником Иисуса Христа, распятого и воскресшего, и присутствующего сегодня в Своей Церкви.

Если вы хотите больше узнать о вере и жизни католиков – не стесняйтесь прийти на службу в храм, знакомиться с людьми, и спрашивать о том, что вас интересует. Помните, что ваши вопросы (если они, конечно, задаются не во время богослужения) — это не досадная помеха для священников, монахинь и прихожан, но возможность свидетельствовать о своей вере. При этом помните, что не все прихожане (тем более не все, кто пишет об этом в интернете) правильно осведомлены о том, что нужно для того, чтобы принять крещение в Католической Церкви или вступить в полное общение с ней. Поэтому в конечном итоге следует обратиться к настоятелю прихода или к тому, кто уполномочен заниматься вопросами катехизации.

Католиком нельзя стать, просто решив для себя быть им, купив «католический крест», молитвенник, и посещая иногда, пусть даже часто, католический храм. Стать католиком — это всегда определенный и достаточно долгий путь вхождения в конкретную общину, который проходит не только сам кандидат, но вместе с ним и принимающая его община.

Существует три группы людей, которым нужно пройти такой путь вхождения в общину Церкви.

Первая группа — это люди, которые никогда не были крещены. Тем, кто достиг возраста 14 лет, Церковь предлагает путь христианского посвящения взрослых, который в своей полной форме длится около полутора лет и включает в себя несколько стадий: прекатехуменат продолжительностью четыре месяца; катехуменат — 12 месяцев; период очищения и просвещения — шесть недель; совершение Таинств христианского посвящения: Крещения, Миропомазания и Евхаристии как Первого Причастия; мистагогия — семь недель. Всего — 65 встреч.

Этот достаточно долгий путь посвящения восходит к первым векам истории Церкви и имеет целью, конечно, не столько интеллектуальное знакомство с учением Церкви (что можно было бы сделать и читая книги), но переживание и углубление личной встречи с воскресшим Христом, вхождение в опыт христианской общины, христианской молитвы, чтения Священного Писания и христианской жизни как служения ближнему, освобождение от иллюзий, связанных с незрелым восприятием Церкви. Это также время серьёзного и глубокого исследования — и изменения! — своей жизни, чтобы она соответствовала той вере, которую кандидат к Крещению намерен исповедовать.
Вершиной (но не завершением) этого пути является принятие таинств христианского посвящения — Крещения, Миропомазания и Евхаристии — в святую ночь Пасхи.

Вторая группа — это те, кто уже был крещен в другой христианской Церкви или церковной общине, и, следовательно, в силу своего Крещения уже пребывает в общении, хотя и неполном, с Католической Церковью. Важно знать, что если крещение уже состоялось, оно не может быть повторено, за исключением тех редких случаев, когда есть веские основания сомневаться в его действительности. Католическая Церковь безусловно признаёт таинства восточных Церквей, и, в частности, Русской Православной Церкви, а также Крещение, совершаемое большинством протестантских и евангельских деноминаций. Тем, кто уже крещен, адресована программа принятия в полное общение с Католической Церковью, которая рассчитана на один пастырский год (с сентября по июнь) и включает в себя 30 занятий. Завершением этого пути становится торжественное исповедание веры, совершаемое во время Обряда принятия в полное общения с Церковью, после чего можно будет приступить к первому Святому Причастию в Католической Церкви.

Важно понимать, что спрашивая о католичестве или даже начиная процесс христианского посвящения в Католической Церкви, вы еще не принимаете на себя никаких обязательств. У вас будет столько времени, сколько вы сочтете нужным, чтобы принять свободное и взвешенное решение, и вы в любой момент можете сказать “нет” или “не сейчас”. В таком случае мы будем рады тому, что вы получили возможность больше узнать о вере и жизни Католической Церкви.

Наконец, есть те, кто уже был крещен в Католической Церкви, обычно в раннем детстве, но после Крещения не получил религиозного воспитания и практики христианской жизни (в частности, не принял таинство Миропомазания, и никогда не приступал к таинствам Евхаристии и Покаяния). Благодаря Крещению они уже принадлежат Церкви и являются детьми Божиими, но зачастую не сознают этого и не понимают самых простых истин веры. Необходимо время, чтобы вера, обретенная ими в крещении, возросла, окрепла и глубже укоренилась благодаря соответствующей подготовке. Программа их воцерковления в основном соответствует той, которая предлагается для катехуменов или готовящихся к принятию в полное общение, и по решению настоятеля прихода и катехизаторов они могут присоединиться к той или другой группе.

Познание веры и утверждение в ней продолжается всю жизнь. Все верующие — от новообращенного до Папы Римского — призваны к тому, чтобы через изучение Писания и Предания Церкви и воплощение в своей жизни того, чему они учат, возрастать в познании того, что значит быть католиком.

«Просто православные». К какой церкви себя причисляют жители Украины и кому из религиозных лидеров доверяют – соцопрос

Украинская социологическая служба «Центр Разумкова» завершила исследование, посвященное отношению жителей страны к церкви. Такой опрос социологи проводят каждый год.

Согласно новым данным, в Украине 66% верующих людей. Это самый низкий показатель с 2010 года. Тенденция к снижению наметилась в начале 2010-х годов, но в 2014-м социологи зафиксировали всплеск религиозного самосознания. Верующими себя тогда называли 76% опрошенных: исследователи связывали это с экстремальными условиями и общим напряжением в стране.

В 2019 году среди украинцев моложе 24 лет стало значительно меньше религиозных: сейчас – 51,6%, согласно прошлогоднему исследованию – 65%. Люди старшего возраста чаще называют себя верующими, такой ответ дали 69,8% опрошенных старше 60 лет. Женщины более религиозны, чем мужчины: 72% против 58%.

К какой церкви причисляют себя украинцы

Большинство опрошенных называют себя православными (64,9%). Это минимальный показатель за 19 лет проведения исследований: в 2010 году было 68,1% православных, в 2014 – 70,2%, в 2018 – 67,3%.

Почти каждый десятый в стране – греко-католик (9,5%). Иудеев, мусульман, римо-католиков и протестантов – 0,1%, 0,1%, 1,6% и 1,8% соответственно.

Интересна еще одна группа – «просто христиане», это 8% опрошенных. Так себя могут идентифицировать разные протестантские деноминации. Дело в том, что в Украине зарегистрировано около 10 тысяч протестантских организаций – около трети всех религиозных организаций в стране. Если это предположение верно, то количество протестантов может значительно превышать 1,8%.

Среди православных лидирует с небольшим отрывом новая автокефальная церковь (ПЦУ – Православная церковь в Украине). Ее сторонники – 13,2% всех опрошенных. У церкви Московского патриархата – 10,6%. Еще 7,7% называют себя прихожанами Киевского патриархата (УПЦ КП).

После получения ПЦУ Томоса об автокефалии в январе 2019 года киевский патриарх Филарет остался недоволен тем, что больше не руководит церковью. Он попытался восстановить старую церковную структуру и вновь ее возглавить. Среди духовенства сторонников этой идеи почти не было. Но поддержка церкви Киевского патриархата некоторыми верующими демонстрирует, что усилия Филарета были не совсем напрасны. Действия патриарха одобряют 15,5% опрошенных. Еще по трети либо осуждают, либо их этот вопрос вообще не интересует (28,7% и 29,1% соответственно).

Если в 2018 году паствой Киевского патриархата считали себя 28,7% опрошенных украинцев, то в этом году две церкви (УПЦ Киевского патриархата и ПЦУ) вместе набрали 20,9% «сторонников». Часть верующих «перекочевали» в группу «просто православный», не желая причислять себя ни к какой церковной юрисдикции: в 2018 году в этой группе было 23,4% опрошенных, в 2019-м – 30,3%.

Снижение количества верующих, которые поддерживают Московский патриархат, – довольно устойчивый тренд, и началось это не в 2019 году. Ежегодно людей, которые говорят о себе как о прихожанах РПЦ МП, становится на несколько процентов меньше. В 2010 году их было 23,6%, в 2019-м – 10,6%.

Ходят ли верующие в церковь

Если показатели религиозной самоидентификации, согласно исследованию социологов, падают, то религиозное поведение наоборот становится популярнее. 52% респондентов посещают церковные службы, 23% из них ходят в церковь раз в неделю или чаще. Социологи перепроверили эти данные, спросив у каждого респондента, был ли он в церкви в минувшее воскресенье. Утвердительно ответили 21% опрошенных.

Каждый десятый украинец регулярно материально поддерживает церковь. Причем уровень поддержки зависит от региона. На востоке страны он ниже (5,6% опрошенных жертвуют церквям), а на западе – выше (21,9%).

Кому из религиозных лидеров доверяют украинцы

Жители западных областей Украины больше доверяют церкви, чем их соотечественники на востоке: 83% против 32%. Отдельно задавался вопрос, считают ли украинцы церковь моральным авторитетом. На него утвердительно ответили почти 65% респондентов на западе и только 28% на востоке.

Среди мировых религиозных лидеров украинцы доверяют не кому-то из православных иерархов, а папе римскому Франциску: положительный баланс составил +26,3 процентных пункта (доверяют 41,5% процент, не доверяют 15,2% процента опрошенных).

Первый руководитель новой автокефальной церкви митрополит Епифаний занял второе место в рейтинге доверия (+19,9 процентных пунктов), на третьем – Вселенский патриарх Варфоломей (он возглавляет Константинопольский патриархат; +15,4 процентных пунктов), на четвертом – глава греко-католиков Украины архиепископ Святослав (+12,1 процентный пункт), на пятом – митрополит Московского патриархата в Украине Онуфрий (+10,3 процентный пункт) и, наконец, на шестом – почетный патриарх Филарет (+2.8 процентный пункт).

Единственный религиозный лидер, уровень недоверия к которому превышает уровень доверия, – это глава РПЦ патриарх Кирилл (–28,9 процентный пункт). Даже среди последователей церкви Московского патриархата в Украине больше людей не доверяют патриарху Кириллу, чем доверяют: 38,8% против 35%.

Нужно ли слияние церкви с государством

Более двух третей опрошенных (69,2%) социологами украинцев считают, что в стране соблюдается религиозная свобода и равенство разных вероисповеданий перед законом. Почти половина опрошенных (47,9%) заявили, что церкви злоупотребляют предоставленными им правами и свободами.

Интересно, что почти 80% верующих Московского патриархата в Украине также поддерживают точку зрения о соблюдении в стране религиозной свободы. Это заметно отличается от того, что говорит патриарх Кирилл и высшее руководство Русской православной церкви: они утверждают, что в Украине верующие Московского патриархата подвергаются религиозным гонениям, дискриминации по религиозному признаку и даже геноциду.

Поводом для таких громких заявлений стал принятых украинским парламентом закон, который облегчил процедуру смены юрисдикции для религиозных общин. После этого и после получения Томоса общины Московского патриархата стали переходить в ПЦУ. РПЦ называет это рейдерством, а ПЦУ – естественным правом общин на самоопределение.

Украинцы не хотят менять тот факт, что церковь отделена от государства. Многие опрошенные видят в государственной религии угрозу свободе совести и путь к дискриминации. Также украинцы против преподавания религии в школах, лишь 13% респондентов поддерживают эту идею.

15,5% участников исследования считают, что церкви нужно обложить налогами.

Использование церковной темы политиками в предвыборных кампаниях и в качестве способа повысить рейтинг не поддерживают 38% респондентов, а еще 41% равнодушно относятся к этому. Две трети (71%) опрошенных украинцев ожидают от религиозных лидеров, что они встанут на защиту самых бедных, если власти будут их притеснять.

«Католики не христиане» — и другие распространенные мифы — Бюллетень Джорджии

ЛОРРЕЙН В. МЮРРЕЙ, Комментарий | Опубликовано 13 октября 2011 г.

Однажды я был полностью ошеломлен, когда одна дама спросила меня со всей серьезностью, является ли католицизм культом. Это был первый из многих случаев, когда я пытался развенчать мифы о своей вере. Ниже приведены некоторые довольно распространенные боеприпасы для установления рекорда.

Католики поклоняются Марии. Вот правда: католики глубоко уважают Марию, но мы поклоняемся только Богу. Мы просим ее молиться за нас, и мы чтим ее, потому что по ее согласию с волей Бога Иисус пришел в мир. В Библии Мария сказала: «Все поколения назовут меня благословенным». Католики исполняют ее пророчество, почитая и любя ее, и, как напоминает нам святой Бернар: «Мы никогда не сможем любить ее больше, чем Иисус».

Католики поклоняются статуям. Дело в том, что у католиков есть статуи, напоминающие нам о святых, но мы определенно не поклоняемся статуям и не наделяем их какими-либо духовными силами.Статуи напоминают о людях, которых мы любим, так же как и любимые семейные фотографии. И явно существует огромная разница между нежным взглядом на фотографию бабушки и поклонением ей.

Католики не христиане. Это действительно странный миф, но, к сожалению, он широко распространен, потому что многие люди ошибочно полагают, что слово «христианин» является синонимом слова «протестант». Чтобы развенчать этот миф, полезно напомнить людям, что католики были на самом деле самыми первыми последователями Христа. Нашим основателем не был Мартин Лютер, Джон Кальвин, король Генрих VIII, Джон Уэсли, Мэри Бейкер Эдди или кто-либо из других людей, основавших протестантские деноминации.Вместо этого нашим основателем был Иисус Христос, который сказал Святому Петру: «Ты Петр, и на этой скале Я построю свою церковь».

Католики никогда не читают Библию. Вы можете побудить людей, цепляющихся за этот миф, посетить мессу, где они услышат многократные чтения из пророков, псалмов, посланий и Евангелий. Огромные отрывки мессы основаны на Священном Писании, начиная с первой строки Иисуса Христа: «Мир вам». У католиков также есть замечательные молитвенники, такие как «Магнификат», в которых представлены библейские чтения и размышления над Священным Писанием.

Католики поклоняются куску хлеба и чаше вина. На мессе через чудо пресуществления хлеб становится Телом Христа, хотя и сохраняет свой вид хлеба, а вино становится Его драгоценной кровью. Таким образом, католики поклоняются не хлебу и вину, а Иисусу Христу, который сказал: «Тот, кто ест мою плоть и пьет мою кровь, имеет жизнь вечную». В отличие от многих других христиан, мы воспринимаем его слова буквально.

Католики считают, что папа не может ошибаться. Фактически, католическое учение утверждает, что папа может ошибаться, когда дело касается повседневных предметов, таких как литература, математика, физика и история. Папа полностью человек, а это значит, что он тоже может грешить и ему нужен духовник. Когда Папа Бенедикт XVI говорит об Интернете или пишет такую ​​книгу, как «Иисус из Назарета», он, конечно же, не является непогрешимым. Доктрина непогрешимости, то есть неспособности ошибиться, применима только тогда, когда Папа делает обязательные официальные заявления о вере и морали.

Католики не полагаются на Библию в своих убеждениях. По правде говоря, мы полагаемся на Священное Писание и традиции в своих убеждениях. Это имеет смысл, потому что церковь и священная традиция существовали до того, как появилась официальная Библия. В конце 4 века нашей эры церковь определила, какие писания следует включить в Библию. В первые века христиане полагались на устную традицию, чтобы передать учение Христа. Сама Библия подтверждает важность традиции, когда св.Павел говорит: «Стойте и держитесь традиций, которым вы научили вас устно или письменно» (2 Фессалоникийцам 2:15).

Есть много других мифов о католиках, и есть несколько хороших ссылок, которые помогут вам их развенчать. Одна особенно хорошая книга — «Почему католики преклоняют колени?» пользователя Al Kresta. Другой надежный источник — «Ответная книга католицизма» Джона Триджилио и Кеннета Д. Бригенти.

---

Последние книги Лотарингии — «Аббатиса Андалусии», биография Фланнери О’Коннор, и веселая мистерия «Смерть литургиста.«Цветные изображения Джефа Мюррея для этой колонки можно увидеть на сайте www.jefmurray.com. Читатели могут связаться с Мюрреями, отправив записку по адресу [email protected].

В чем разница между католиком и христианином?

Не все христиане на планете католики, но все католики — христиане. Авторские права: Алисия Куан на Unsplash

• Христианство — крупнейшая религия в мире.
• Христиане могут собираться и поклоняться где угодно, тогда как католики могут поклоняться только в часовне.
• Католики и христиане по-разному интерпретируют такие символы, как крест.

Христианство — крупнейшая религия в мире, исповедующая различные конфессии, включая протестантов, мормонов, гностиков, православных и католиков.Католицизм является крупнейшим и старейшим в мире христианским институтом, который к 2017 году насчитывал более 1,3 миллиарда крещеных приверженцев. Все христиане на планете не католики, но все католики — христиане. Католики считают католицизм христианством и что только они имеют истину, которую открыл Иисус. Католики не сомневаются, что протестанты — последователи Иисуса Христа; однако они верят, что католицизм — это правильный путь на небеса. У католиков и христиан много общего, и главное различие между ними — толкование законов, правил и священных писаний.

В чем разница между христианами и католиками?

Священное Писание и традиции

И протестанты, и католики верят, что Библия — это слово Бога. Католики верят, что откровение Бога приходит к ним двумя способами (священное предание и священное писание).Протестанты считают Библию единственным источником откровения Бога о морали и вере. Христиане не следуют дополнительным учениям своих пасторов; они верят, что их религиозный лидер может только дать совет или руководство. Католическая церковь имеет право толковать библейские отрывки и решать, когда это толкование является истиной или ложью. Католики связаны традициями католической церкви.

Папа

Протестанты не открыты для идеи папского превосходства, и, согласно евангельским взглядам, это противоречит учению Библии.Католики считают папу преемником апостола Петра. Апостол Петр был назначен Иисусом, и он был первым главой католической церкви. Как глава католической церкви, папа имеет власть над толкованиями Библии. Правила Папы — это законы церкви, и их нужно соблюдать, даже если они противоречат законам страны. Христиане считают папу лидером католической церкви, но не признают его авторитет и не верят в его превосходство.

Дева Мария

Католики считают Деву Марию святой высшего ранга и лидером всех святых, в то время как христиане считают, что она была грешницей, как и все остальные. Католики верят, что Дева Мария была безгрешной и что ее тело попало на небеса после воскресения, в то время как христиане верят, что она была похоронена после того, как скончалась.

Статуи и картины

Католики принимают изображение Девы Марии, Христа или любого другого святого в церкви в виде картин и статуй. Католики выставляют эти изображения и статуи в своих домах и даже носят их как украшения. Христиане ограничили отображение изображения в церквях, в то время как другие конфессии полностью запретили это.Вместо этого они используют простой деревянный крест.

Месса

Значительный процент христиан посещает церковь только по воскресеньям, в то время как католики посещают мессу много раз в день.Христиане также посещают церковь для молитв в различные религиозные дни. Католики могут поклоняться только в часовне, соборе или церкви, в то время как христиане могут собираться где угодно и поклоняться даже дома.

Джеффри Мигиро 28 февраля 2020 в мировых фактах

1. Дом
2. Мировые факты
3. В чем разница между католиком и христианином?

Я католик.Почему мне стоит подумать о том, чтобы стать христианином?

Ответ

Во-первых, пожалуйста, поймите, что мы не намерены оскорблять в формулировке этого вопроса. Мы искренне получаем вопросы от католиков типа «В чем разница между католиками и христианами?» В личных беседах с католиками мы буквально слышали: «Я не христианин, я католик». Для многих католиков термины «христианин» и «протестант» являются синонимами. С учетом всего сказанного цель этой статьи состоит в том, чтобы католики изучили то, что Библия говорит о христианстве, и, возможно, сочли бы католическую веру не лучшим выражением того, что описывает Библия.В качестве предыстории, пожалуйста, прочтите нашу статью «Кто такой христианин?»

Ключевое различие между католиками и христианами — это взгляд на Библию. Католики считают, что Библия имеет равный авторитет с церковью и традициями. Христиане считают Библию высшим авторитетом в вопросах веры и практики. Вопрос в том, как представлена ​​Библия? Во втором Тимофею 3: 16-17 говорится: «Все Писание богодухновенно и полезно для обучения, упрека, исправления и обучения в праведности, чтобы человек Божий мог быть полностью подготовлен для всякого доброго дела.Этот текст говорит нам, что Священное Писание — это не «только начало», «только основы» или «основа для более полной церковной традиции». Напротив, Писания совершенно и полностью достаточно для всего в христианской жизни. Священное Писание может научить нас, упрекнуть, исправить, обучить и вооружить. «Библейские христиане» не отрицают ценности церковной традиции. Скорее христиане придерживаются того мнения, что для того, чтобы церковная традиция была действительной, она должна быть основана на ясном учении Священного Писания и должна быть полностью согласована с Писанием.Друг-католик, изучайте Слово Божье для себя. В Слове Божьем вы найдете описание и намерение Бога в отношении Его Церкви. Второе послание к Тимофею 2:15 провозглашает: «Делай все возможное, чтобы представить себя Богу одобренным, работником, которому нечего стыдиться и который правильно обращается со словом истины».

Второе ключевое различие между католиками и библейскими христианами — это понимание того, как мы можем приблизиться к Богу. Католики обычно обращаются к Богу через посредников, таких как Мария или святые.Христиане обращаются к Богу напрямую, не вознося молитвы никому, кроме Самого Бога. Библия провозглашает, что мы сами можем смело приближаться к Божьему престолу благодати (Евреям 4:16). Библия совершенно ясно говорит о том, что Бог желает, чтобы мы молились Ему, общались с Ним, просили Его о том, что нам нужно (Филиппийцам 4: 6; Матфея 7: 7-8; 1 Иоанна 5: 14-15). Нет необходимости в посредниках или посредниках, поскольку Христос — наш единственный посредник (1 Тимофею 2: 5), и и Христос, и Святой Дух уже ходатайствуют за нас (Римлянам 8: 26-27; Евреям 7:25). ).Друг католик, Бог глубоко любит вас и открыл дверь для прямого общения через Иисуса.

Самое важное различие между католиками и библейскими христианами заключается в вопросе спасения. Католики рассматривают спасение почти полностью как процесс, в то время как христиане рассматривают спасение как завершенный статус и как процесс. Католики считают себя «спасенными», а христиане считают себя «спасенными». В 1 Коринфянам 1: 2 говорится: «Освященным во Христе Иисусе и призванным быть святыми.Слова «освященный» и «святой» происходят от одного греческого корня. Этот стих провозглашает, что христиане освящены и призваны к освящению. Библия представляет спасение как дар, который он получает в тот момент, когда человек поверит в Иисуса Христа как Спасителя (Иоанна 3:16). Когда человек принимает Христа как Спасителя, он / она оправдывается (объявляется праведным — Римлянам 5: 9), искупается (спасается от рабства греха — 1 Петра 1:18), примиряется (достигает мира с Богом — Римлянам 5: 1) освящены (отделены для Божьих целей — 1 Коринфянам 6:11) и рождены свыше как новое творение (1 Петра 1:23; 2 Коринфянам 5:17).Каждый из них полностью исполняется в момент спасения. Затем христиане призываются к практической жизни (призваны быть святыми) в том, что уже является истинным позиционно (освященным).

С точки зрения католиков, спасение дается верой, но затем оно должно «поддерживаться» добрыми делами и участием в Таинствах. Библейские христиане не отрицают важность добрых дел или то, что Христос призывает нас соблюдать таинства в память о Нем и в послушании Ему. Разница в том, что христиане рассматривают эти вещи как результат спасения, а не как требование для спасения или средство сохранения спасения.Спасение — это совершенная работа, приобретенная искупительной жертвой Иисуса Христа (1 Иоанна 2: 2). Бог предлагает нам спасение и уверенность в спасении, потому что жертва Иисуса была полностью, полностью и совершенно достаточной. Если мы получим драгоценный дар спасения от Бога, мы сможем узнать, что мы спасены. В первом послании Иоанна 5:13 говорится: «Я пишу это вам, верующим во имя Сына Божьего, чтобы вы знали, что имеете жизнь вечную».

Мы можем знать, что у нас есть жизнь вечная, и мы можем иметь уверенность в нашем спасении благодаря величию жертвы Христа.Жертву Христа не нужно приносить заново или заново. В Послании к Евреям 7:27 говорится: «Он принес жертву за их грехи раз и навсегда, когда принес Себя в жертву». Послание к Евреям 10:10 провозглашает: «Мы освящены единократной жертвой тела Иисуса Христа». Первое послание Петра 3:18 восклицает: «Ибо Христос умер за грехи один раз и навсегда, праведный за неправедных, чтобы привести вас к Богу». Совершенной жертвы Христа было абсолютно и вполне достаточно. Иисус объявил на кресте: «Совершилось» (Иоанна 19:30).Искупительная жертва Иисуса была полной платой за все наши грехи (1 Иоанна 2: 2). В результате все наши грехи прощены, и нам обещана вечная жизнь на небесах в тот момент, когда мы получим дар, который Бог предлагает нам — спасение через Иисуса Христа (Иоанна 3:16).

Друг католик, желаете ли вы этого «столь великого спасения» (Евреям 2: 3)? Если это так, все, что вам нужно сделать, это принять это (Иоанна 1:12) через веру (Римлянам 5: 1). Бог любит нас и предлагает нам спасение как дар (Иоанна 3:16). Если мы принимаем Его благодать по вере, мы имеем спасение как нашу вечную собственность (Ефесянам 2: 8-9).После спасения ничто не может отделить нас от Его любви (Римлянам 8: 38-39). Ничто не может отвести нас от Его руки (Иоанна 10: 28-29). Если вы желаете этого спасения, если вы желаете получить прощение всех своих грехов, если вы желаете получить уверенность в спасении, если вы желаете прямого доступа к Богу, который любит вас — примите его, и он ваш. Это спасение, ради которого умер Иисус и которое Бог предлагает в качестве дара.

Если вы приняли Иисуса Христа как Спасителя верою из-за того, что вы прочитали здесь сегодня, сообщите нам об этом, нажав кнопку «Я принял Христа сегодня» ниже.Добро пожаловать в семью Бога! Добро пожаловать, друг католик, в христианскую жизнь!

Если у вас есть вопросы, воспользуйтесь формой на нашей странице «Ответы на библейские вопросы».

Католицизм — ложная религия? Католицизм — это культ?

Ответ

Самая серьезная проблема Римско-католической церкви — это ее вера в то, что одной веры во Христа недостаточно для спасения. Библия ясно и последовательно утверждает, что принятие Иисуса Христа как Спасителя по благодати через веру дает спасение (Иоанна 1:12; 3: 16,18,36; Деяния 16:31; Римлянам 10: 9-10,13; Ефесянам 2). : 8-9).Римско-католическая церковь это отвергает. Официальная позиция Римско-католической церкви заключается в том, что человек должен уверовать в Иисуса Христа, креститься, принять Евхаристию вместе с другими таинствами, соблюдать указы Римско-католической церкви, выполнять достойные дела И не умереть ни с какими смертными грехами. и т. д., и т. д. и т. д. Отклонение католиков от Библии по этому важнейшему вопросу — спасению — означает, что да, католицизм — это ложная религия. Если человек верит в то, чему официально учит католическая церковь, он / она не будет спасен.Любое заявление о том, что дела или ритуалы должны быть добавлены к вере для достижения спасения, является заявлением о том, что смерти Иисуса было недостаточно, чтобы полностью купить наше спасение.

Хотя спасение по вере является наиболее важным вопросом, при сравнении католицизма со Словом Божьим есть много других различий и противоречий. Римско-католическая церковь учит многим доктринам, которые расходятся с тем, что провозглашает Библия. К ним относятся апостольская преемственность, поклонение святым или Марии, молитва святым или Марии, папа / папство, крещение младенцев, пресуществление, полные индульгенции, сакраментальная система и чистилище.Хотя католики заявляют о библейской поддержке этих концепций, ни одно из этих учений не имеет прочной основы в ясном учении Писания. Эти концепции основаны на католической традиции, а не на Слове Божьем. Фактически, все они явно противоречат библейским принципам.

Что касается вопроса «Спасены ли католики?», То это более сложный вопрос. Невозможно дать универсальное заявление о спасении всех членов какой-либо конфессии христианства. Не ВСЕ баптисты спасены.Не ВСЕ пресвитериане спасены. Не ВСЕ лютеране спасены. Спасение определяется личной верой только в Иисуса для спасения, а не титулами или определением деноминации. Несмотря на небиблейские верования и обычаи Римско-католической церкви, есть истинные верующие, которые посещают римско-католические церкви. Есть много католиков, которые искренне поверили в спасение только в Иисуса Христа. Однако эти христиане-католики являются верующими вопреки тому, чему учит католическая церковь, а не потому, что она учит.Католическая церковь в разной степени учит на основе Библии и указывает людям на Иисуса Христа как на Спасителя. В результате людей иногда спасают в католических церквях. Библия оказывает влияние, когда ее провозглашают (Исаия 55:11). Католические христиане остаются в Католической церкви из-за незнания того, что на самом деле стоит за католической церковью, из-за семейных традиций и давления сверстников или из-за желания достичь других католиков для Христа.

В то же время католическая церковь также уводит многих людей от истинно верных отношений со Христом.Небиблейские верования и обычаи Римско-католической церкви часто давали врагам Христа возможность хулить. Римско-католическая церковь — это не церковь, основанная Иисусом Христом. Это не церковь, основанная на учении Апостолов (как описано в Книге Деяний и посланиях Нового Завета). Хотя слова Иисуса в Евангелии от Марка 7: 9 были обращены к фарисеям, они точно описывают Римско-католическую церковь: «У вас есть прекрасный способ отклонить заповеди Бога, чтобы соблюдать свои собственные традиции!»

Католическая церковь — это отдельная религия или раздел христианства?

Ответ

Римско-католическая церковь считает себя единственной «истинной» церковью и ведет свое начало от Иисуса и апостолов.Он утверждает, что все другие деноминации или ветви христианства ошибочны и отпали от истинных учений «материнской церкви» и, следовательно, от христианства. Но так ли это? Наш веб-сайт содержит множество статей, связанных с католицизмом, его происхождением и практикой. Так что в этой статье будет конкретно рассмотрен вопрос о том, действительно ли католическая церковь является христианской или отдельной религией.

Христианство, считающееся главной мировой религией, имеет несколько ветвей: католицизм, православие и протестантизм.В таком определении католицизм — это одно из разделов христианства. Но истинное библейское христианство — это не религия в том смысле, что к нему «присоединяются», став членом организации. Иисус упростил то, что значит быть христианином, когда сказал Никодиму, что нужно «родиться свыше» (Иоанна 3: 3). Это новое рождение — это личный опыт между Богом и раскаявшимся сердцем, который никоим образом не зависит от благословения священника, крещения или каких-либо других внешних действий, которые мы предпринимаем. В Ефесянам 2: 8–9 ясно, что спасение дается по благодати через веру в смерть и воскресение Иисуса Христа как полную плату за наши грехи.Когда мы вступаем в эти спасительные отношения с Богом, мы становимся «новыми творениями» (2 Коринфянам 5:17). Наша новая природа не является рабом греха, как когда-то (Иоанна 8:34; Римлянам 6:16). Эта новая природа производит праведную жизнь не для того, чтобы спастись, а потому, что мы были спасены (1 Иоанна 3: 7–10).

В Католической церкви было добавлено много внебиблейских практик, которые создали другую религию из христианства. Хотя те, кто считает себя католиками, также могут по-настоящему родиться свыше, человек не наследует вечную жизнь, будучи хорошим католиком (Титу 3: 5–7).Можно быть христианином , несмотря на то, что католик, точно так же, как можно быть христианином , несмотря на посещений церкви любого вида. Однако католическое учение далеко отошло от строгого следования Библии, добавив человеческие идеи и «учение как учения заповедям человеческим» (Марка 7: 7). Фарисеи времен Иисуса сделали то же самое с Законом Божьим, и кажется, что католическая традиция больше следует по стопам фарисеев, чем апостолов.

Один из наиболее вопиющих примеров превращения католической церкви в отдельную религию — это чрезмерный упор на важность Марии, практически относящийся к ней как к четвертому члену Троицы. Писание очень мало говорит нам о женщине, избранной родить Сына Божьего (см. От Луки 1: 26–56; 2: 16–52), однако католическая доктрина воссоздала Марию и дала ей возвышенное место, о котором никогда не говорится в Библии. Папа Лев XIII писал: «По воле Бога Мария является посредником, через которого нам передается это огромное сокровище милосердия, собранное Богом, ибо милосердие и истина были созданы Иисусом Христом.Таким образом, как никто не идет к Отцу, кроме Сына, так и никто не идет ко Христу, кроме как Его Матерью »(Энциклика Папы Льва XIII, О Розарии, Octobri mense , 22 сентября 1891 г.).

Иисус никогда не говорил ничего подобного о приходе к Нему через Марию. Вместо этого Иисус сказал: «Придите ко Мне все утомленные и обремененные, и Я успокою вас» (Матфея 11:28). Иисус заявил, что никто не приходит к Небесному Отцу, кроме как через Него (Иоанна 14: 6). Каждая часть общения Иисуса была связана с Его единством с небесным Отцом, а не с Его земной матерью (Матфея 11:27; Луки 10:22; Иоанна 7: 28–29).Его единственные упоминания о Его матери фактически низводили ее до уровня всех остальных (Марка 3: 32–34), а также заверяли, что о ней позаботятся после Его вознесения к Отцу (Иоанна 19:27). Вот и все. Ничего о почитании Марии или молитвах через нее. Если бы слова Папы Льва были точными, разве Иисус не сказал бы нам об этом?

Папа Иоанн Павел II добавил к еретическому обожествлению Марии. Цитируя Папу Пия XII, он сказал: «Сохраненная свободная от всякой вины за первородный грех, Непорочная Дева была вознесена телом и душой в небесную славу после завершения своего земного пребывания.Она была превознесена Господом как царица Вселенной »(Энциклика Папы Иоанна Павла II, О Пресвятой Деве Марии в жизни Церкви паломников, Redemptoris Mater , 25 марта 1987 г .; ср. Папа Пий XII, Апостольский Конституция Munificentissimus Deus , 1 ноября 1950 г.). Библия действительно говорит о «царице небес», но в ней упрекают идолопоклонников израильтян за принесение жертв другим богам (Иеремия 7:18). Учение о том, что Мария — царица Вселенной, является идолопоклонством, хотя Римско-католическая церковь не желает этого видеть.По крайней мере, заявление Папы Пия и Папы Иоанна Павла является полной выдумкой и отходом от истинного библейского христианства.

Еще одним сильным отклонением от ортодоксального христианства является настойчивое утверждение католиков о том, что земной священник необходим как посредник между нами и Богом. Согласно Каноны и Указы Трентского Собора: Каноны относительно Святейшего Таинства Покаяния : «Если кто-либо отрицает, что таинственное исповедание было установлено божественным законом или необходимо для спасения; или говорит, что способ исповедоваться тайно одному священнику.. . противоречит установлению и повелению Христа и является человеческим изобретением, да будет он анафемой »(Канон VI). Таким образом, официальное католическое учение гласит, что люди, которые не исповедуют свои грехи перед человеческим священником, не могут быть спасены и, по сути, прокляты на вечность. Это учение противоречит 1 Тимофею 2: 5, в котором нет ничего более ясного в отказе от католических доктрин Марии и священства: «Есть один Бог и один посредник между Богом и человечеством, человек Христос Иисус».

Хотя есть искренние католики, которые любят Господа и не поклоняются Марии или Папе, сами доктрины предполагают отдельную религию, основанную на делах, а не простую деноминацию внутри христианства.В этом отходе от истины нет ничего нового. Когда Павел и Варнава были в Антиохии, «некоторые люди пришли из Иудеи в Антиохию и учили верующих:« Если вы не будете обрезаны по обычаю, которому учил Моисей, вы не можете спастись »» (Деяния 15: 1). Эти лжеучители смешивали благодать с делами и создавали ошибочную веру, которая многих сбивала с пути. Католическая церковь сделала то же самое, создав религию, наполненную законами, таинствами и необоснованным преклонением перед другими людьми — чего Бог никогда не санкционировал.Никто из нас не имеет права добавлять или убирать из открытого Слова Божьего или жертвы Христа Иисуса от нашего имени, и это создает ложную религию.

В чем разница между католиками и протестантами?

Ответ

Есть несколько важных различий между католиками и протестантами. Хотя в последние годы было много попыток найти точки соприкосновения между двумя группами, факт остается фактом: различия сохраняются, и они так же важны сегодня, как и в начале протестантской Реформации.Ниже приводится краткое изложение некоторых наиболее важных отличий:

Одним из первых серьезных различий между католицизмом и протестантизмом является вопрос о достаточности и авторитете Писания. Протестанты верят, что только Библия является источником особого откровения Бога человечеству и учит нас всему, что необходимо для нашего спасения от греха. Протестанты считают Библию эталоном, по которому должно измеряться любое христианское поведение. Это убеждение обычно упоминается как « sola scriptura » и является одним из «пяти sola » ( sola на латыни означает «одинокий»), вышедших из протестантской Реформации как краткое изложение некоторых различий между Католики и протестанты.

Хотя в Библии есть много стихов, подтверждающих ее авторитет и достаточность для всех вопросов веры и практики, одним из наиболее ясных является 2 Тимофею 3:16, где мы видим, что «все Писание вдохновлено Богом и полезно для обучения. для обличения, для исправления, для обучения праведности; дабы человек Божий был адекватен, подготовлен ко всякому доброму делу ». Католики отвергают доктрину sola scriptura и не верят, что одной Библии достаточно. Они верят, что и Библия, и священная римско-католическая традиция в равной степени обязательны для христиан.Многие доктрины католиков, такие как чистилище, молитва святым, поклонение или почитание Марии и т. Д., Имеют мало или совсем не основаны на Писании, но основаны исключительно на римско-католических традициях. По сути, отрицание Римско-католической церковью sola scriptura и ее настойчивое утверждение, что и Библия, и традиция равны по авторитету, подрывают достаточность, авторитет и полноту Библии. Взгляд на Священное Писание лежит в основе многих, если не всех, различий между католиками и протестантами.

Еще одно разногласие между католицизмом и протестантизмом касается должности и власти Папы. Согласно католицизму, Папа является «Наместником Христа» (викарий является его заместителем) и представляет Иисуса как главу церкви. Таким образом, Папа имеет возможность говорить ex cathedra (имея власть в вопросах веры и практики), что делает его учение непогрешимым и обязательным для всех христиан. С другой стороны, протестанты верят, что ни один человек не является непогрешимым и что только Христос является Главой церкви.Католики полагаются на апостольское преемство как на способ установить власть Папы. Протестанты верят, что авторитет церкви исходит не от апостольской преемственности, а от Слова Божьего. Духовная сила и власть покоятся не в руках простого человека, а в самом Слове Божьем. В то время как католицизм учит, что только католическая церковь может правильно толковать Библию, протестанты верят, что Библия учит, что Бог послал Святого Духа, чтобы пребывать во всех рожденных свыше верующих, позволяя всем верующим понять послание Библии.

Протестанты указывают на такие отрывки, как от Иоанна 14: 16–17: «Я попрошу Отца, и Он даст вам другого Помощника, да пребудет с вами вовек; это Дух истины, Которого мир не может принять, потому что он не видит Его и не знает Его, но вы знаете Его, потому что Он пребывает с вами и будет в вас »(см. также от Иоанна 14:26 и 1 Иоанна 2: 27).

Третье важное различие между католицизмом и протестантизмом — это способ спасения. Еще один из пяти solas Реформации — это sola fide («одна вера»), который подтверждает библейское учение об оправдании только по благодати только через веру только благодаря одному Христу (Ефесянам 2: 8–10).Однако католики учат, что христианин должен полагаться на веру плюс «достойные дела», чтобы спастись. Важнейшим элементом римско-католической доктрины спасения являются семь таинств: крещение, конфирмация, евхаристия, покаяние, помазание больных, священные чины и супружество. Протестанты верят, что только на основе веры во Христа верующие оправдываются Богом, поскольку все их грехи оплачиваются Христом на кресте и им вменяется Его праведность. Католики, с другой стороны, верят, что праведность Христа передана верующему «благодатью через веру», но сама по себе недостаточна для оправдания верующего.Верующий должен дополнять наделенную ему праведность Христа достойными делами.

Католики и протестанты также расходятся во мнениях относительно того, что значит быть оправданным перед Богом. Для католика оправдание означает стать праведным и святым. Он считает, что вера во Христа — это только начало спасения, и что человек должен строить на этом добрыми делами, потому что Божья благодать вечного спасения должна быть заслуженной. Такой взгляд на оправдание противоречит ясному учению Священного Писания в таких отрывках, как Римлянам 4: 1–12, Титу 3: 3–7 и многих других.Протестанты различают разовый акт оправдания (когда Бог объявляет нас праведными на основании нашей веры в искупление Христа на кресте) и процесс освящения (развитие праведности, которое продолжается на протяжении всей нашей жизни на земле). Хотя протестанты признают важность дел, они верят, что они являются результатом или плодом спасения, но никогда не являются средством к нему. Католики объединяют оправдание и освящение в один непрерывный процесс, что приводит к путанице в том, как можно спастись.

Четвертое важное различие между католиками и протестантами связано с тем, что происходит после смерти. Оба верят, что неверующие проведут вечность в аду, но есть существенные различия в том, что происходит с верующими. Основываясь на своих церковных традициях и опираясь на неканонические книги, католики разработали учение о чистилище. Чистилище, согласно Католической энциклопедии , является «местом или условием временного наказания для тех, кто, покидая эту жизнь по благодати Божьей, не полностью свободен от простительных ошибок или не полностью выплатил удовлетворение из-за своих проступков.«С другой стороны, протестанты верят, что, поскольку мы оправданы только верой во Христа и что праведность Христа вменяется нам, — когда мы умрем, мы отправимся прямо на небеса, чтобы быть в присутствии Господа (2 Коринфянам 5: 6–10 и Филиппийцам 1:23).

Один тревожный аспект католической доктрины чистилища — это вера в то, что человек может и должен заплатить за свои грехи. Это приводит к низкому мнению о достаточности и эффективности искупления Христа на кресте. Проще говоря, римско-католический взгляд на спасение подразумевает, что искупление Христа на кресте было недостаточной платой за грехи тех, кто верит в Него, и что даже верующий должен заплатить за свои собственные грехи, либо покаянием, либо проведением в чистилище.Однако Библия учит, что только смерть Христа может удовлетворить или умилостивить Божий гнев на грешников (Римлянам 3:25; Евреям 2:17; 1 Иоанна 2: 2; 1 Иоанна 4:10). Наши дела праведности не могут добавить того, что уже совершил Христос.

Различия между католицизмом и евангельскими протестантами важны и значительны. Павел написал Послание к Галатам, чтобы бороться с иудействующими (евреями, которые говорили, что христиане из язычников должны соблюдать Закон Ветхого Завета, чтобы спастись). Подобно иудаизаторам, католики делают человеческие дела необходимыми для оправдания Богом, и в итоге они приходят к совершенно иному Евангелию.

Мы молимся о том, чтобы Бог открыл глаза тем, кто верит в учение католической церкви. Мы надеемся, что каждый поймет, что его «дела праведности» не могут ни оправдать, ни освятить его (Исайя 64: 6). Мы молимся, чтобы вместо этого все уповали исключительно на то, что мы «оправданы даром Его благодатью через искупление, которое пришло через Христа Иисуса». Бог представил Христа как искупительную жертву через пролитие Его крови, чтобы быть принятым верою »(Римлянам 3: 24–25).Бог спасает нас «не из-за того, что мы сделали праведно, но по Его милости. Он спас нас через омовение возрождения и обновления Святым Духом, которого Он щедро излил на нас через Иисуса Христа, нашего Спасителя, чтобы, оправдавшись Его благодатью, мы могли стать наследниками, имеющими надежду на жизнь вечную »( Титу 3: 5–7).

(10 важных отличий)

Был 1517 год, то есть немногим более 500 лет назад. Монах-августинец и профессор богословия прибил свои 95 тезисов к двери церкви в Виттенберге, Германия.Это было действие, которое запустило протестантскую Реформацию и изменило мир! На самом деле, с тех пор все изменилось.

Католики отвергли реформацию, в то время как реформаторы стремились вернуть церковь к истинному Евангелию, как учит Библия. По сей день между протестантами (далее христианами) и католиками сохраняются огромные разногласия.

В чем разница между католиками и христианами? На этот вопрос ответит этот пост.

История христианства

В Деяниях 11:26 говорится, что ученики были сначала названы христианами в Антиохии. Христианство, каким мы его знаем сегодня, восходит к Иисусу и его смерти, погребению, воскресению и вознесению. Если бы нам пришлось связать событие с рождением церкви, мы бы, вероятно, указали на Пятидесятницу. Во всяком случае, христианство восходит к первому веку нашей эры, а его корни уходят корнями в начало истории человечества.

История католической церкви

Католики заявляют, что история христианства — это исключительно их собственная история, восходящая к Иисусу, Петру, Апостолам и так далее.Слово католик означает универсальный. Католическая церковь считает себя единственной истинной церковью. Таким образом, они видят всю церковную историю (до протестантской Реформации) как историю католической церкви.

Однако иерархия католической церкви с епископом Рима в качестве папы восходит к IV веку и императору Константину (несмотря на сомнительные католические исторические утверждения). И очень многие определяющие доктрины католической церкви восходят далеко после I века, в средние и современные века (e.g’s: Марианские доктрины, Чистилище, непогрешимость папы и т. д.).

Только когда на Тридентском соборе (16 век), также известном как Контрреформация, католическая церковь окончательно и официально отвергла многие центральные элементы истинного Евангелия, как учат Священные Писания (например, что спасение происходит через только вера).

Таким образом, многие из отличий нынешней католической церкви (то есть отличия католической церкви от христианских традиций) восходят только к 4, 11 и 16 векам (и даже более поздним).